Сергей Юров - Убийство в имении Отрада

Погоняет Барона, день праздничный, в полях и на дороге — никого. Нестерова видел однодворец из Каменного, устроившийся на отдых у подлеска. Но он стал лишь свидетелем его возвращения. Дело в том, что однодворца сморил сон, когда убийца скакал вслед за коляской мимо подлеска. Всадник, по словам Дегтева, был на вороной лошади. Это не так, тут свою роль сыграл простой обман зрения. Все мы знаем, что темно-гнедого коня при определенных обстоятельствах легко спутать с вороным.

Совершив злодеяние, уверенный в том, что преступление повесят на шайку разбойников Стеньки Колуна или, на худой конец, на конюха Извольских, Нестеров приближается к въездным воротом Отрады. Но здесь ему встречается Матякина. Он опускает голову, морщится, прикладывает руку к груди — изображает конюха, у которого прихватило сердце. Внешне Нестеров и Прохор имеют сходство, и Лидия Ивановна принимает дворянина за слугу Извольских, но подмечает одну странную деталь — на руке его блестит перстень Нестерова! Женщина в недоумении удаляется, а Нестеров соскакивает с лошади и бросается к кустам. Облачившись в свою одежду, одевает мертвого Прохора и тащит его к въездным воротам. Затем, как ни в чем не бывало, идет к дому. Из своего окна его видит Матякина. Она спускается из мезонина и сообщает ему, что Прохор щеголяет в его перстне — возможно, украл драгоценность, когда провожал вместе с Терентием Клавдию Юрьевну. Многие снимают на ночь даже обручальные кольца, чтобы дать пальцам отдых. Нестеров прячет руку с перстнем за спиной. Он напуган. Ведь его, переодетого в одежду Прохора, могли видеть во время скачки за коляской жены и обратно. Опытный расследователь вполне способен догадаться, что перстень мог блестеть на руке хозяина, что всадником мог быть Нестеров, а не конюх. Надеть перстень на руку мертвому Прохору и, таким образом, все списать на него — поздно. Дворецкий и лакей заявят, что никакого перстня на пальце конюха не было. Нестеров благодарит дворянку, которая возвращается к себе, не подозревая, что сама себе подписала смертный приговор. Он без колебаний поднимается в мезонин и убивает ее тяжелой статуэткой, стоявшей на бюро у входа. Забрав ожерелье, серьги и кошелек, возвращается к себе. Ожерелье затем прячет вне дома, серьги же и кошелек подбрасывает Измайлову.

— У вас, дорогой расследователь, богатое воображение, — ухмыльнулся Нестеров, пригубив вино из бокала. — Какая занимательная история! Ну-ну, продолжайте, перебивать не буду. Самому интересно.

— Вам нравится? Что ж, пожалуйста… Единственным человеком, кто видел, что Нестеров поднимался в мезонин, была капитанша Плахово. Она могла помочь следствию выйти на убийцу, но, вместо этого, решила прибегнуть к шантажу. Чем и сгубила себя. Нестеров дал ей денег, а потом ночью хладнокровно задушил. Он прикончил бы и Феклушу, но поверил словам Вайнгарта, что жизнь ее на исходе, что она вряд ли дотянет до следующего утра.

Преступник притаился и снова стал действовать после того, как я сказал, что картина преступлений проясняется. Ему это действует на нервы. Теперь он готов разделаться и со мной. А тут вдруг Потулов вспоминает слова Матякиной о конюхе. Нестеров дергает скатерть и не дает, тем самым, ему договорить. В последовавшей неразберихе он бьет ногой по колену Щегловой, предполагая, что Потулов проводит ее в мезонин. Так оно и вышло. Нестеров заходит в гостиную, берет мраморную пепельницу и поднимается в мезонин в тот момент, когда Потулов заходит в свою комнату. Он врывается следом и бьет его пепельницей по голове. Поручик, слава Богу, остался жив, но вследствие полученного удара напрочь забыл слова Матякиной о конюхе. Нестеров следом пишет мне анонимную записку. Я читаю ее и иду в садовый домик, где едва не расстаюсь с жизнью из-за поджога, устроенного предприимчивым титулярным советником… Вот, господа, в общем-то, и все.

— Cосhon sale! — сквозь зубы прошипел француз, исподлобья глядя на Нестерова.

— Тебе, Илья, предъявлены серьезные обвинения, — обратился к своему родственнику Извольский. — Что скажещь?

— Вымысел это от первого до последнего слова, — заявил Нестеров, поворачиваясь к расследователю. — А как же быть с уликой, выдумщик?.. С тем cамым платком?.. Да, я встречаюсь с француженкой, но ее инициалы «А. Л.». Как вы это объясните?

— Очень просто, — пояснил Хитрово-Квашнин. — Адель Лебуасье — вдова. Купив в лавке купца Терпугова красивый носовой платок, она на лепестке тюльпана возле инициала «А» вышила первую букву своей родной фамилии — «М»… Вспомните ее отца, тамбовского аптекаря. До замужества француженку звали Адель Менаж!