Сергей Юров - Убийство в имении Отрада

— В Канаде тоже устраивают фейерверки. Большей частью, в дни празднеств, в Квебеке и Монреале.

В небе, под веселый крик собравшихся, рассыпался целый букет разноцветных огней. Ярко вспыхнув, они гасли, направляясь к земле.

— Смотрите, Кузовлев и Горелов опять повздорили! — сказала Аглая, вытянув руку в сторону другой группы молодежи. — А может, мне показалось.

Анастасия, приподняв платье, поспешила узнать, в чем там было дело.

— Анри, у вас, наверное, осталась возлюбленная в Париже? — воспользовалась отсутствием сестры Аглая. — Ведь вы молоды, импозантны, умны.

— Что вы, Аглая, у меня совсем не было времени заводить амуры. В Сорбонне строго. Пропустишь два занятия в семестр — не допустят к экзаменам.

Сердце девицы растаяло. Она полуприкрыла глаза, потянулась к Деверье, и лишь врожденная скромность и такт помешали ей поцеловать его.

Тем временем, Кузовлев и Горелов наперерыв рассказывали смешные анекдоты, вспоминали забавные случаи из походной жизни. Потом принялись отжиматься от земли, ходить на руках, делать кульбиты, вызывая взрывы хохота у Мелании, Татьяны и присоединившейся к ним Анастасии. Дело до cклоки у них на сей раз не дошло.

А вечернее волшебство длилось и длилось. Думать о его конце не хотелось никому. Но вот прочертила в небе зигзагообразный след последняя шутиха, растратили всю свою искрящуюся мощь огненные колеса. Великолепный шумный праздник подошел к своему завершению.

Гости и хозяева еще долго оставались на воздухе, делясь впечатлениями от огненного действа. Больше всех радовалась Анастасия. Ее личико с премилым курносым носиком и большими голубыми глазами сияло восторгом. Вот это да! Фейерверк был на загляденье! Даже лучше, чем в прошлом году на закрытии сезона в Петродаре! Долго же будут помнить именины маменьки!

По возвращении в дом все присели за стол, чтобы подкрепиться, но скоро насытились. Взрослых опять стала одолевать дремота, и причиной тому были уже не скучные стихи Бершова, а усталость. Cтарший Петин снова всхрапнул, но на сей раз свалиться под стол ему не дали.

— Дорогой мой, пора и бал начинать, — сказала Елена Пантелеевна мужу, окинув взглядом заскучавших гостей. — Надо столы сдвинуть к стене.

— Я не прочь тряхнуть стариной!.. Эй, Дудкин, заводи-ка потихоньку польский!.. Господа, в танце участие принимают все! Не манкировать! Можно пропустить экосез с матрадурой, полонез же никак нельзя!

Мужчины зашевелились, расправили плечи. Дамы достали зеркальца с пудреницами и стали приводить себя в порядок. В этот момент к хозяину дома подошел дворецкий Терентий и что-то сказал ему. Лицо Извольского нахмуриллось. Бросив недовольный взгляд на оркестрантов, он проговорил:

— Дамы и господа, прошу прощения!.. Бал отменяется. Дудкин наш не то, что дирижировать, на ногах стоять не может! Унесли его… Ардалион Гаврилыч, ваших рук дело! Все бокальчики ему носили.

— Виноват, не думал, что он такой тюлень!

— Папа, пусть играют без него, — просительно проговорила Аглая.

— Нельзя, дочка. Оркестр без дирижера не зазвучит. Кто будет ритм задавать, сигнализировать? Музыканты пойдут кто в лес, кто по дрова.

Молодые люди и девицы расстроились. Они так хотели блеснуть на балу. Старшее поколение отнеслось к его отмене более чем спокойно.

— В старину, — cказал Игнатий Леонидович Петин, — любой бал начинался длинным полонезом, потом шли контрдансы, кадрили с вальсом, гавот, русские пляски. Кончался праздник всегда матрадурой… Весело было, да-с!.. Дамы и не присаживались, без отдыха порхали по паркету, выказывая умение танцевать. Кавалеры были им под стать — все красавцы, удальцы! И я был не лыком шит, знал, как перебирать ногами.

— В Санкт-Петербурге в прежние времена самым любимым танцем была мазурка, — сказал Измайлов. — Однажды на балу у одного моего знакомого она началась в три часа ночи и закончилась в семь часов утра!

Капитанша Плахово встала и, зевая, первой покинула залу. За ней последовали старший Петин и чета Нестеровых. Помещение стало потихоньку пустеть. Перед тем как отправиться на покой, Извольский пообещал назавтра силами усадебной театральной труппы поставить спектакль по пьесе Шаховского.

В мезонин Хитрово-Квашнин поднялся вместе со Щегловыми и Доможировыми. Женщин с дочерьми поселили в той его части, где располагалась и его комната. Поболтав с подпоручицами какое-то время, он пожелал им спокойной ночи и шагнул к своей двери. Но вставляя ключ в скважину, вдруг вспомнил разговор с сестрой о флигеле.