Артур Филлипс - Король на краю света

После этого празднества Ди пригласил Эззедина к себе домой, и бин Ибрагим одобрил визит, утвердив свою власть – с течением времени она делалась все более явственной – и контроль над передвижениями людей из посольства. «Потом расскажете мне, чему вы там научились. Если ему ведомы лекарства, о которых вы не знаете, проявите предприимчивость – и султан будет доволен. Если он захочет поведать об использовании королевой магии для ведения войн с иноземцами или переговоров с нами, еще лучше. Любые гороскопы, которые он составил для придворных, вы должны запомнить и немедленно пересказать мне».

Но про интриги или дворцовые тайны они совсем не говорили. Вместо этого ученый муж Ди застенчиво продемонстрировал своему новому другу философские инструменты для чтения по звездам, библиотеку и собственную стеклянную оранжерею для выращивания лекарственных трав. Все это значительно превосходило то, что Эззедин ожидал увидеть за пределами турецких или мавританских земель, и он похвалил хозяина дома, выразив надежду, что когда-нибудь сможет отплатить ему тем же, показав обширные чертоги, выделенные ему для ученых занятий в Новом дворце. Ди охотно принял приглашение, искренне желая совершить такое путешествие, и Эззедин был рад пробудить в англичанине некоторую зависть к знаниям магометан. Ди даже с сожалением признал, что построенное на средства султана, скорее всего, затмит то, что можно соорудить в Англии, где «люди слишком часто нервничают, узнавая о вещах, противоречащих их драгоценным заблуждениям».

Доктору Эззедину понравился доктор Ди – он понравился бы ему при любых обстоятельствах. Эззедин восхищался мудростью христианина, который мог шагнуть навстречу свету, увидеть проблески истины во тьме. Когда Ди однажды увез его за пределы Лондона в лес, где принялся по-латыни объяснять щедрость английской земли, Эззедина глубоко тронули энтузиазм и познания собеседника, а также обилие чудес, которые скрывали в себе чужеземные заросли. То был крайне редкий момент, когда Эззедин не стремился немедленно умчаться прочь с отвратительного острова.

– У меня есть сын. Его зовут Исмаил.

– Исмаил,– медленно повторил Ди, проговаривая каждый звук.– Вы гордитесь своим ребенком?

– Очень сильно. Он мудрый мальчик. Ему восемь лет. Он наделен неким родством – полагаю, это верное слово,– дарующим понимание животного мира, и отдельных животных тоже. Я не помню такого в себе, когда был в его возрасте. Недавно я случайно увидел его лежащим на камнях во дворе дома. Сначала я испугался. Я увидел только его маленькие толстые ножки, вытянутые на земле, но, завернув за угол, узрел маленькую собачку, сидящую на груди Исмаила. Я не знал ни эту собаку, ни откуда она взялась. Я наблюдал. Они не заметили меня. Мой мальчик почесывал собаку за ушами. Мне кажется, собаке явно нравилось мое дитя. Я наблюдал за ними, пока собака не отошла, решив понюхать что-то в углу.

– Мне случалось такое видеть. Кажется, он добрый и нежный малыш.

– Но подождите: собака ушла, а мой ребенок остался лежать на спине. Он не встал и не пошевелился. Мне кажется, он знал, что я наблюдаю за ним, но я могу и ошибаться. А затем, к моему изумлению, две птицы слетели вниз и приземлились на него – одна на грудь, где только что была собака, другая на руку, поближе к запястью. Так все и было. И он, казалось, ничуть не удивился происходящему. Он считал совершенно правильным, что птицы так доверяют ему. Они оставались на нем, прогуливались и распевали птичьи песни несколько минут! Я даже попытался их зарисовать, пока стоял там. В тот вечер на ужин моя жена приготовила цыпленка. Она приготовила его как обычно, с гранатовыми зернами в йогуртовом соусе. Это любимое блюдо как мое, так и Исмаила. Но в тот вечер…

– Он отказался от еды? – предположил доктор Ди.

– Верно. Я спросил, все ли в порядке с его здоровьем. Он пухлый малыш. Это не похоже на него – отказываться от какой бы то ни было пищи. «Я не болен, отец»,– сказал мой мальчик. Мать упрекнула его: «Если хочешь быть сильным и мудрым, как твой отец, ты должен есть». И знаете, что он сделал?

Доктор Ди задумался, потом догадался:

– Выразил скорбь?

– Вот именно. Он заплакал. Прямо за столом. И никак не мог утешиться.

– Ну разумеется,– сказал английский друг Эззедина.– Разумеется.

Каждый вечер, после молитвы магриб  15, которую посланцы султана совершали все вместе, Эззедин писал сыну: у доктора получился длинный дневник, который он намеревался привезти в Константинополь сам, после завершения миссии, не рискуя отдельными письмами и гонцами на торговых кораблях, которых вполне могли перехватить алжирские (или английские) пираты до того, как они попадут в Константинополь, к его мальчику.