Оливер Пётч - Заговор Людвига

Я улыбнулся служанке и заказал маленькую кружку пива, после чего направился к бильярдному столу и таким образом оказался довольно близко к стеклянной двери. За ней действительно были слышны приглушенные голоса. Чтобы не вызывать подозрений, я взял кий и сделал вид, будто разучиваю кое-какие удары, между тем как все мое внимание было приковано к разговору в соседнем зале. Стоило только сосредоточиться, и слова до какой-то степени становились разборчивыми.

– …нельзя тянуть ни дня, – произнес секретарь Пфаффингер. – Каждую неделю приходят мастера, с которыми король не в состоянии расплатиться. И это лишь верхушка айсберга!

– Вы о его маленьких безумствах? – спросил фон Штрелиц. – Бисмарк уже рассказывал мне о них.

– Он разговаривает за столом с королем Людовиком Четырнадцатым и Марией-Антуанеттой! – посетовал Пфаффингер. – С покойниками! Если вообще разговаривает. В основном он поднимается в пять вечера и всю ночь ездит верхом. А днем приходится затенять комнаты, потому что Его Величество спит или читает… А эти маскарады! В Линдерхофе он заставляет лакеев ходить в шкурах и водить с ним хороводы! А в усадьбе на Шахене мнит себя багдадским халифом! Это невыносимо, это позор для нашей страны!

– А это правда, что кому-то из слуг кроме как в черной маске приближаться к королю запрещено? – спросил фон Штрелиц. – А другой в качестве наказания должен ходить с восковой печатью на лбу? – Он тихо рассмеялся. – Ведь неплохая идея. Я иногда и сам не прочь выжечь своим людям клеймо на лбу.

– Вам хорошо говорить, – вздохнул Пфаффингер. – Вам не приходится изо дня в день потакать его безумствам. Как вы считаете, доктор, разве этот человек не безумен?

Последние слова, вероятно, были адресованы третьему господину. Он прокашлялся, и я впервые услышал его голос.

– Действительно, налицо все признаки паранойи. Это не первый случай в его семье. Но мне следует основательно побеседовать с королем.

– Мы не можем идти на такой риск! – прошипел Пфаффингер. – Если Людвиг узнает, что мы хотим объявить его сумасшедшим, нас всех ждет расстрел.

Я замер. Кий едва не выскользнул у меня из рук, когда до меня дошло услышанное. Министры хотели объявить Людвига сумасшедшим и лишить дееспособности! То есть никакое не покушение, а медленное убийство! Теперь я вспомнил, откуда знаю третьего господина. Это был не кто иной, как знаменитый психиатр Бернхард фон Гудден, который в свое время поставил диагноз Отто, брату Людвига. Я видел его раз или два в замке Фюрстенрид. То, что затевали эти трое, было просто-напросто государственной изменой!

Служанка за стойкой бросила на меня недоверчивый взгляд. Должно быть, она заметила, как я побледнел. Я отпил пива из кружки, чтобы не привлечь еще больше внимания. Когда женщина отвернулась к другим посетителям, я подкрался к самой двери, чтобы подслушать разговор дальше.

– Я говорил с Бисмарком, – сказал фон Штрелиц. – Он согласен передать правление Луитпольду. Но только в том случае, если медицинское заключение будет неопровержимо. Мы не можем допустить гражданскую войну в Баварии.

– Написать заключение без возможности побеседовать с королем? – пробормотал доктор фон Гудден. – Это будет непросто.

– Поймите же, господин доктор! – настаивал Пфаффингер. – Слишком велика опасность, что он велит расстрелять всех министров!

– Бросьте вы; опасность лишь в том, что он вас распустит, – резко возразил фон Гудден. – Не этого ли вы опасаетесь в действительности? Если вы не дадите ему денег на его замки, он просто наберет себе других министров.

– Людвиг доверяет кабинету Лутца, – произнес Пфаффингер тихим голосом. – Он не хочет иметь дела с ультрамонтанами [18], послушными Папе. Поэтому король верен нам.

– Надолго ли? – Доктор фон Гудден вздохнул. – Но я понимаю, к чему вы клоните. Король и в самом деле становится слишком обременительным для государства. Однако необходимо, чтобы такое заключение поддержали в народе. Не забывайте, у Людвига по-прежнему много сторонников.

– Об этом не тревожьтесь, – успокоил его секретарь. – Мы окажем давление на газеты, пустим соответствующие статьи… Наши люди повсюду.

– Отлично, – сказал фон Штрелиц. – Значит, я могу доложить канцлеру, что все идет…

Он не закончил. Последовала пауза. Слишком поздно я заметил тень за матовым стеклом. Должно быть, кто-то увидел меня из зала! Прусский агент распахнул дверь и в бешенстве уставился на меня.