Дмитрий Безуглый - Миля дьявола

На секунду-другую доктор Тафт замолк.

– Он сбежал? – спросил Рихард.

– Да. И случилось это при странных обстоятельствах, – Кинан вернулся к столу и сел в кресло. – Однажды глубокой ночью один из дежурных служителей заметил тень в свете фонаря. Она, крадучись, направлялась в сторону кладбища. Решив проверить, он двинулся следом. Каково же было его удивление, когда над одной могилой, где накануне похоронили умершего больного, склонилась чья-то фигура и взволнованно руками разгребала землю.

– Это был Гэлл Гейт?

– Да, джентльмены. Это был он. Естественно, его схватили и посадили на цепь. В этот раз его возбуждение было затяжным. Мы применяли различные методы, чтобы успокоить его, в том числе и кожаную маску. Было невыносимо слышать его крики и стоны, которые к тому же раздражали остальных постояльцев приюта. Я списал это на его привязанность к умершему, чью могилу он и пытался раскопать. Но теперь, после ваших слов, у меня закрались сомнения.

– Что было дальше, Кинан?

– Спустя неделю он умудрился сбежать.

– Но как? – удивленно спросил Валентайн. – Неужели отсюда можно так просто и незаметно ускользнуть?

– Вот так, – чуть озадачено приподнял плечи управляющий приютом. – Исчез, будто его и не было вовсе.

– У вас ведь есть журнал учета лиц, пребывающих в «Бэкхилл Филдз»? Дайте нам все документы на Гэлла Гейта, доктор Тафт, – попросил фон Эбинг.

– Не выйдет, коллега, – управляющий с сожалением скривил губы. – Их уничтожил пожар, который случился вскоре после его побега из приюта.

– Погодите-ка! – удивленно воскликнул Аттвуд, даже привстав со стула. – Пожар?! Но ведь, если мне не изменяет память, он случился около двадцати лет назад ?

– Верно, – кивнул Тафт. – Если быть точнее – в декабре 1861 года.

– Тогда Гэлл Гейт сейчас, по всей вероятности, куда старше нашего осквернителя, – нахмурился Рихард Эбинг. – Во всяком случае старше того возраста, который я ему приписываю в силу своих предположений. Возможно даже, его половые функции угасают, тогда как наш субъект все еще полон мужской силы.

– Джентльмены, – доктор Кинан Тафт сложил руки на груди, – не имею ни малейшего понятия о том, сколько лет от роду вашему субъекту, но когда Гэлл Гейт сбежал из «Бэкхилл Филдз», ему было тринадцать лет …

…«Бетлемский королевский госпиталь», или «Бедлам», был самой старой психиатрической лечебницей не только Лондона и Британского королевства, а и всей Европы. Здание было воздвигнуто в 1247 году при короле Генрихе III итальянским епископом Джоффредо ди Префетти и первоначально там находилось общежитие братства «Господа нашего из Вифлеема». Заведение использовалось в том числе для сбора средств для крестовых походов посредством милостыни. В то время оно находилось в приходе Сент-Ботольф за городскими воротами Лондона, в Бишопсгейте. С 1330 года здесь размещается госпиталь, который с 1337 года становится лечебницей для умалишенных. Генрих VIII в 1547 году подарил здание городской общине, которая устроила в нем помещение для более пятидесяти душевнобольных. Начиная с XVII века управляющим госпиталем приходит в голову идея показывать своих постояльцев за плату всем желающим. Стоимость посещения всего два пенса. Люди якобы могли наглядно видеть, к чему приводит порочная жизнь, а по сути все сводилось к заработкам и поискам развлечений для скучающих, которые потянулись в «Бедлам» со всей Британии.

Расставшись с доктором Тафтом, Аттвуд и фон Эбинг направлялись в Бетлемский королевский госпиталь, который был последним в списке посещений. Сегодня эта старейшая лечебница содержала в себе также отдельный пансион, куда за внушительную плату помещали знатных персон, их родственников, сошедших с ума и требующих изоляции. Они, как правило, находились там до самой смерти на полном иждивении своих близких, для которых это было единственным и выгодным выходом из ситуации, дабы не запирать умалишенного в собственном замке. Когда управляющий Бэкхилл Филдз озвучил возраст пациента, Рихард и Валентайн изумленно переглянулись между собой.

– Это же совсем ребенок, – озадаченно произнес Крафт-Эбинг. – Ваш приют содержит детей?

– Их мало, но они есть. Мы не ограничиваем возраст наших постояльцев. Девочки размещаются в отдельном блоке женского крыла лечебницы, а мальчики – в таком же в мужском крыле.

– Гэлл Гейт, тринадцатилетний мальчик, – сказал Аттвуд. – Чем он страдал?

– Сложный случай, – отвечал Тафт, приподнимая глаза кверху. Он рылся в памяти, пытаясь вспомнить детали тех давних дней. – Я, право, уже не помню, как он к нам попал. Собственно, и приметили мы его только тогда, когда он проявился в своих приступах. А они случились не сразу. Мальчик был весьма переменчив настроением: от сильного безразличия к резким всплескам эмоций, переходящих порой в агрессию. Зачастую он даже бредил по ночам, кричал и буйствовал. Нередко служителям приюта приходилось его приковывать к кровати.