Валерий Введенский - Напиши себе некролог

— Мама, прошу, оставьте меня одного.

— Открой немедленно. Иначе прикажу выломать дверь.

— Какая вы упрямая, — произнес весьма обидные слова Евгений, но повернул ключ и распахнул дверь.

Лицо его было зареванным. С пяти лет княгиня его таким не видела.

— На, выпей!

Евгений вздохнул, опрокинул рюмку, закашлялся. Неужели переборщила с количеством капель?

— Теперь водички, водички, — посоветовала Сашенька.

Откашлявшись, Евгений двум глотками опустошил стакан.

— Не предполагала, что известие о кончине Натальи Ивановны так тебя расстроит.

— Я ее любил, — признался юноша.

Ну и ну! Жаль, что выпил всю валериану. Сашеньке бы она тоже теперь не помешала.

— А почему я про то не знала?

— А вы одобрили бы мои чувства?

— Нет, конечно!

— Потому и не говорил. Я мучился, ревновал Наталью к Лешичу, хотел даже с ним стреляться. Их свадьба стала для меня пыткой.

— Но ведь ты ухаживал тогда за Ниной Четыркиной.

— Нет, с ней я пытался забыться. И даже Капу отверг из-за Натальи. Разве я мог испугаться какого-то Невельского? Нет! Просто я знал, что Наталья с Лешичем расстались. Я так радовался. Мечтал осенью, после занятий в университете, Наталью навещать. Чтобы, якобы, проведать ее малыша. А самому потихоньку расположить ее к себе. Она ведь никогда не обращала на меня внимания. Почему? Неужели я такой некрасивый?

Княгиня обняла сына:

— Ты очень симпатичный. Просто Наталья Ивановна находилась на службе. А флирт с хозяйским сыном закончился бы для нее потерей места. Она это отлично понимала.

Евгений присел на кровать, Сашенька стояла возле него и гладила по волосам:

— Послезавтра ее похороны. Ты пойдешь?

— А как же! А ты не ходи. Ты Наталью терпеть не могла. Твое присутствие будет ей неприятно.

— Ей уже все равно. А мне нужно поддержать Лешича.

— Это он ее убил.

Ну это уже слишком. Пора было перейти к главному.

— А что за книга прячется у тебя под подушкой?

Евгений сразу смутился:

— Да так… Решил почитать на немецком, чтобы его не забыть.

Сашенька вытащила злосчастную книжицу из-под подушки, которую сама вернула на место, услышав из окна, что дети возвращаются с купания.

— Не лги. Это книжка нигилистическая.

— Что вы, маменька? Вовсе нет. Коммунисты не занимаются террором, не зовут к топору. Они лишь просвещают фабричных, помогают им улучшить условия жизни и труда.

— Ты хоть знаешь, кто такие фабричные, о которых ты так печешься? Вчерашние крепостные, которые без руководства помещика не смогли обеспечить себе пропитание, работая на собственной земле. Потому что лодыри и пьяницы. Они были вынуждены продать за бесценок свои наделы и податься в город на заработки.

— Ты к ним несправедлива. Они — передовой класс.

— Лодыри и пьяницы?

— Ну это пока. Надо их просвещать. Этим мы и займемся.

— Кто эти мы?

— Таня, Леня, я.

— Значит, это Каретный дал тебе манифест? — княгиня подошла к окну и увидела счастливую дочь, которая под ручку с красавчиком-революционером подходила к дому.

— Да! Но ты ему не говори, что знаешь. Он просил сохранить это в тайне. Обещаешь?

— Клянусь.

Потом все вместе пили чай на веранде. Княгиня, насколько могла, старалась быть приветливой с Каретным, но получалось из рук вон плохо. Ей хотелось взять дубину и как следует его отдубасить за то, что пытается втянуть ее детей в революционную деятельность.

— Мамочка, что с тобой? Ты неважно себя чувствуешь? — спросила Татьяна.

— Да, я плохо спала. И из-за смерти Натальи Ивановны сильно расстроилась.

— Я тоже, — призналась девушка и разрыдалась.

Каретный ее обнял. Сашеньку передернуло от подобной наглости. Что молодежь себе позволяет? Куда катится мир? И где черти носят Диди? Ему давно пора вернуться. Надо срочно с ним обсудить, как отказать Каретному от дома? И как убедить детей не заниматься противозаконной деятельностью.

Диди с Выговским вернулись поздно, оба подшофе:

— Дорогая! Ты вернулась? — удивился князь.

— Ты разве не рад? — уточнила Сашенька.

— Почему же? Даже очень. Но если бы знал, не стал бы засиживаться на берегу.

— Наталья Ивановна скончалась в родах, — сообщила мужу Сашенька.

— Царствие небесное, — перекрестился Выговский.

— Надо помянуть, — решил Дмитрий Данилович.

Повод был серьезный, Сашенька возразить мужу не посмела. Но князя от этой рюмки вконец развезло. И важный разговор, с которым княгиня пришла к нему в спальню, не получился: