Валерий Введенский - Напиши себе некролог

— И куда отвезли вещи?

— Куды Захарка велел. На склад Аставацатурова на Калашниковой набережной.

— А квитанция где? Или успел Захарке отдать?

— Виноват, ваше благородие, не успел. Если нужна, мигом принесу.

— Вместе сходим. Уж больно ты ловок.

У Жупикова опять задергалась бровь:

— Боитесь, что сбегу? Ни в жизнь! Честные люди от полиции не бегают.

Африкан Семенович прошел вместе с Яблочковым в гостиную, отпер ключом, что висел у него на шее, одну из створок буфета, достал оттуда большую железную коробку, в которых хозяйки обычно хранят муку, открыл, сунул руку и вытащил бумажку с печатью. Яблочков пробежался по строкам: «Пять обитых железом сундуков сданы вечером 28 мая 1871 года, оплата хранения произведена по 15 сентября, выдача по предъявлении данной квитанции».

— Что еще в твоей коробке? — поинтересовался Яблочков.

— Ничего. Вексель на сто рублей, купчина один им рассчитался, жду теперь погашения. Еще облигаций на тысячу…

— Дозволь-ка взглянуть.

— В другой раз. Квитанцию хорошо рассмотрели? Тогда попрошу вернуть, мне ее заказчику надо отдать…

— Захарке?

— Ему.

— Тогда нам по пути. Как раз сейчас он на Большой Морской в камере для задержанных. Утверждает, что перевозку вещей никому не заказывал.

— Как так?

— Что то не перевозка была, а похищение, которое спланировал некий Иван Иваныч, как две капли воды похожий на тебя.

— Мало ли кто на кого похожий. Врет ваш Захарка.

— Все может быть, — протянул задумчиво Яблочков. Может, и правда, Захар с три короба нагородил?

Сам залез в квартиру, сам украл вещи, чтобы долг покрыть, а потом решил замести следы, нанял ломовиков… Глупость, конечно, подозрения все равно на него бы пали. Но Захарка глуп и мог просто этого не понимать. Что ж, придется устроить очную ставку.

— Ничего страшного, разберемся. Сейчас мы с господином Тейтельбаумом отправимся на склад, чтобы опознать вещи, а вы с сынишками прокатитесь на Большую Морскую…

— Да за что, господин начальник? В чем наша вина? На какую работу подрядили, ту и сделали. А ежели Захарка квартиранта ограбил, мы-то при чем?

— Открой-ка банку, — велел Яблочков.

Уж больно нежно Жупиков ее сжимал.

— Не имеете права сего требовать. Постановление должно быть.

Яблочков сунул извозчику в бок ремингтон:

— У меня как раз есть. Чувствуешь его? — и взвел курок. — Не откроешь, убью при попытке к бегству.

Жупиков поставил банку, открыл трясущимися руками крышку и вытащил стопку, штук двадцать, не меньше, квитанций о сдаче вещей на склад Аставацатурова.

— Эти квитанции тоже не успел отдать заказчикам?

Ашот Аставацатуров, важный господин со сросшимися бровями и необъятным животом, сначала утверждал, что не понимает русский язык, потом вдруг его вспомнил, заодно вспомнив, что сегодня — неприсутственный день. Лишь под угрозой ареста за соучастие согласился открыть склад.

— Да, это мои шубы, — произнес Тейтельбаум, заглянув в открытый Яблочковым сундук. — Дорогой Арсений Иванович, держите пятьдесят рублей. Вы их честно заработали.

— Поедешь с нами, — сообщил Яблочков армянину.

— За что? — побледнел тот.

— За хранение ворованных вещей.

— Ай-йа-ай, зачем такой плохой говоришь? Раз у него деньги взял, — Аставацатуров ткнул пальцем в Тейтельбаума, — у меня тоже бери. Много-много дам.

— Поедешь с нами, — повторил Арсений Иванович. — Собирайся.

— Совсем не могу. В склад кто придет, где Ашот? Нехорошо будет.

— А склад я опечатаю. Завтра будем его описывать.

Фрелих идти в трактир отказался:

— Не могу, дома дела.

— Жупиковы-то сознались? — спросил у него Яблочков.

— Нет, запираются.

— Надо им очную ставку с Захаркой устроить…

— Завтра устроим, Арсений Иванович. Айда в трактир, — взмолились агенты. — Поздно ужо. А завтра снова на службу.

И Яблочков махнул рукой. Успеется…

А Фрелих поспешил на телеграф, чтобы дать депешу Крутилину.

Если воскресный день начальник сыскной проводил в Парголово, в понедельник он приезжал на службу не раньше полудня. Зная про то, Яблочков позволил себе припоздниться, пришел не в девять, как положено, а в одиннадцать. И к ужасу своему узнал, что Крутилин давно на месте и несколько раз его уже спрашивал. Яблочков постучался к нему в кабинет.

— Явился наконец, — процедил Иван Дмитриевич. — Ты шо вчера натворил?

— Ничего, — пожал плечами Арсений Иванович. — Шайку квартирных воришек задержал. Улики против них — налицо. Осталось лишь описать вещи, обнаруженные на складе Аставацатурова, и дать их описание в газеты, чтобы найти других потерпевших.