Валерий Введенский - Напиши себе некролог

— Трое. Иван Иваныч и двое парней. Шибко на него похожи. Наверно, сыновья.

— Возраст, приметы?

— Иван Иванычу за пятьдесят, старшему его сыну лет двадцать, младшему — пятнадцать или шестнадцать, кто их, пацанов, разберет? Носы у всех картошкой, волос русый. Старший с отцом наверх пошли. А младший при лошадке остался. Нервничал шибко. Особенно, когда околоточный мимо проходил. Но Степан Филимонович ни о чем спрашивать его не стал, записал себе номерок и дальше пошел.

— Околоточный номер телеги записал? — переспросил Арсений Иванович, не веря своему счастью.

— Степан Филимонович всегда все записывает. Где смитье [7] Мусор — от слова сметать. валяется, где штукатурка треснула, где на телегу вещи грузят. Потому что на память ужо не надеется, больно он старенький.

— Едем в участок, ты — с нами, — сказал Яблочков Захарке.

— Я-то вам зачем? Мне на пост надо. Ежели старший дворник отлучку заметит, со службы попрут…

— Служба твоя на этом закончена. Статья 1645 «Уложений о наказаниях уголовных и исправительных», — процитировал Яблочков на память. — «Те из пособников, коих содействие было необходимо для совершения преступления», наказываются по первой степени статьи 31-й Уложения о наказаниях». Так что ждет тебя, Захарка, дорога длинная в Иркутскую губернию.

— Да какой я пособник? В квартиру даже не подымался. И денег обещанных не получил. Иван Иванович сказал, что сам их Бусурину отдаст. Сказал, игрокам деньги в руки давать нельзя, сразу, мол, проиграешь.

— Повернись-ка, руки тебе завяжу, — велел швейцару Яблочков.

— Гирша Менделевич, да скажите, что я невиновный. И что хороший! Помните, Мойше вашему свистелку смастерил? То-то радость была у мальца. Пощадите, не виноват, — Захарка рухнул на колени.

Купец брезгливо отшатнулся:

— Как же не виноват? Ты на то и поставлен, чтоб имущество мое охранять.

Захарка стал биться головой о стену:

— Прошу, прошу…

— Вставай, хватит ныть, — дернул швейцара за воротник Яблочков.

Оба участка Коломенской части размещались в здании у Калинкина моста. Околоточный первого участка Степан Коптелов только-только вернулся с обхода и, чтобы согреться, гонял чаи с подчасками. [8] Подчаском считался городовой в течение шести часов после смены с поста. Подчасков назначали на дежурство при участке, для конвоирования арестантов, в наряды, на посты в случае особой необходимости, а также болезни постового городового. Не получив никакого назначения, подчасок должен был оставаться у себя дома безотлучно на случаи надобности. Увидев Захарку со связанными руками, воскликнул:

— Ну что? Доигрался? Я ведь говорил, что игра в горку тюрьмой закончится. И домовладельцу твоему указывал. А он в ус не дул: «А что такого? Я тоже картишки люблю».

— Сыскная полиция, чиновник для поручений Яблочков, — представился втолкнувший задержанного Арсений Иванович.

— Околоточный Коптелов, — вытянулся околоточный. — Чайку, ваше благородие, али покрепче желаете?

— Спасибо, тороплюсь.

— За что Захарку задержали?

— Воров в дом пустил.

— Не верьте ему, Степан Филимоныч. Это все жид, Тейтельбаум. Сам себя обокрал, а на меня указывает, — закричал Захарка. — Вернулся сегодня и все подчистую вывез. Шубы, шапки…

— А ну-ка, заткнись, — велел задержанному околоточный и приказал одному из подчасков: — Эй, Сковородников, отведи-ка в камеру…

— Нет, Захарку я с собой заберу, — остановил городового Яблочков.

— Зачем тогда пожаловали? — удивился Коптелов.

— Захарка утверждает, что в пятницу вечером, когда квартиру Тейтельбаума обносили, вы с обходом шли по Офицерской.

— Я по Офицерской десять раз на дню хожу.

— …и номер телеги, на которой приехали воры, записали…

— Сейчас поглядим. Так: «Офицерская, двадцать девять, девять двадцать пополудни, ломовая телега 17342».

— И не лень тебе, Филимоныч, под каждую дугу нагибаться? [9] Номерной знак у ломовых извозчиков крепился на внутреннюю сторону дуги. — удивился городовой Сковородников, молодой розовощекий крепыш. — Шея-то, чай, не казенная.

— Может, и лень. И спина давно не гнется, — с нравоучительными нотками ответил околоточный. — Только, видишь, пригодилось мое рвение, благодаря ему воров сыщут.

— А тебе-то что с того? Награды-то им достанутся, — Сковородников кивнул на Яблочкова, — и благодарность от Тейтельбаума тоже.

— И хорошо. Ведь общее дело делаем. Сегодня мы сыскарям помогли, завтра — они нам. Главное, что обывателю от этого — спокойствие. А нам как раз за спокойствие жалованье и платят.