Иван Любенко - Слепень. Повести

— Разве что почтовыми голубями? — усмехнулся судья. — Это уж совсем немыслимо.

— Мне кажется, господа, — Ардашев поднялся с кресла, — что какое-то известие или событие вынудило метрдотеля на определённые шаги, в результате которых его пытали, а потом и убили. А другой преступник срочно выехал в Новороссийск. Если мы сумеем понять, о каком событии идёт речь, то отыщем мотив главного злодеяния, сиречь убийства Поссе (я уверен, что его давно нет в живых). Здесь, как вы заметили, я иду против логики: сначала ищу мотив и только от него перехожу к поискам подозреваемого. Не спорю, возможно, это тупиковый путь. Мотивы могут быть разные, но правильный только один. К сожалению, другого способа раскрыть исчезновение профессора я пока не вижу.

— Но ведь могло быть и совсем иначе, любезный Клим Пантелеевич, — Семивзоров прокашлялся и продолжил: — Допустим, я и есть преступник. У меня в Новороссийске живёт знакомец, который, получив вечером телеграмму от меня из Туапсе с условным знаком (словом или цифрой), утром следующего дня шлёт телеграмму в Туапсе с уже известным текстом на адрес гостиницы «Европа» для господина Ардашева якобы от имени профессора Поссе. Просто так, за какую-то небольшую плату и согласно прежней договорённости. Он даже и знать не будет, кто такой Ардашев и для чего нужна такая телеграмма. В таком случае я уже расправился с Поссе и спрятал труп либо держу Поссе взаперти как заложника до получения выигрыша в лотерею. Потом я убиваю метрдотеля (мотив пока нам неясен), а чтобы всех сбить с толку, из Новороссийска пришла сегодняшняя телеграмма. В результате: я никуда не уезжал, Поссе убит или взаперти, я могу контролировать ситуацию и наблюдать за вами. Я везде, и я невидим. И каждый из них, — он показал пальцем на постояльцев и портье, — может оказаться преступником. — Семивзоров повернулся к приставу: — Как вам такой вариант, Пров Нилович?

— Не исключено, — кивнул Добраго.

— Прошу прошения, господа. Привезли почту, и прямо сейчас станет ясно, добился ли злодей своей цели или нет, — сказал Ардашев и направился к стойке. Купил несколько газет и вернулся. Раскрыв одну из них, прочитал:

— Ну вот, прямым текстом: сенсационный выигрыш в большую благотворительную, с высочайшего соизволения, лотерею «Тюльпан». Счастливец угадал шесть номеров из сорока четырёх! Небывалый результат! Победитель уже протелефонировал нам! Ждём будущего обладателя пятидесяти тысяч рублей в конторе по нижеуказанному адресу…

— Неужели профессор всё-таки жив? — пристав вскочил от удивления и замер, став похожим на один большой вопросительный знак.

— Уверен, что нет, раз вторая часть билета в руках у преступника, — ответил Ардашев.

— Допустим, но как он мог так быстро добраться из Новороссийска в Санкт-Петербург? — спросил судья.

— Новороссийск — не Туапсе. Мог протелефонировать и в столицу, — предположил пристав. — Надобно срочно связаться с полицией Санкт-Петербурга и в случае появления получателя выигрыша задержать последнего до выяснения всех обстоятельств получения лотерейного билета.

— Если ко мне нет больше вопросов, разрешите откланяться, — проговорил Ардашев.

— Вы свободны. Тем не менее, Клим Пантелеевич, мы надеемся, что вы будете согласовывать с нами любые действия по расследованию этого дела, — пытаясь придать голосу официально-холодный оттенок, выговорил Семивзоров.

— Безусловно. Честь имею, — изрёк присяжный поверенный и удалился.

День, начавшийся с неприятного стука в дверь, ничего хорошего не принёс чете Ардашевых и дальше. Дождь лил не останавливаясь. Море штормило. Солнце время от времени делало робкие попытки выглянуть из-за туч, но тут же исчезало. Непогода точно решила отыграться на горожанах за все их грехи. Оставалось лишь находиться в номере и читать книги.

За ужином Клим Пантелеевич заказал бутылку «Цинандали» князя Андроникова. Официант, мастер своего дела, возникал из ниоткуда. Он разливал вино по бокалам и опять исчезал. Казалось, он где-то рядом, но в действительности у стола его не было. Появившись так же неожиданно в очередной раз, он произнёс:

— Сударь, вам письмо. Пришло ещё днём, но вот только сейчас вспомнили. Приносим искренние извинения.

— Благодарю.

Обратного адреса не было. Почтовый штемпель погасил марку вчерашним числом. Письмо было отправлено из Туапсе. Адрес был выполнен машинописью: «Г-ца “Европа”. П. п. Ардашеву К. П. Лично». Клим Пантелеевич взял с подноса канцелярский нож и вскрыл брюхо конверта. Текст, набранный на печатной машинке, гласил: «Сегодня в 10 пополудни на пересечении Крепостной и Набережной. Получите сведения о профессоре Поссе за 500 рублей. Приходите».