Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— На тот момент миссис Ховарт все еще проживала в доме?

— Нет, к тому времени она уже была в тюрьме.

— Значит, это Кара Грюнвальд сказала вам, где нужно искать? — уточнил Вудворд. — При этом сославшись на свои сновидения?

— Именно так.

— Думаю, нам стоит побеседовать и с этой миссис Грюнвальд, — решил судья.

— Это невозможно, — сказал Бидвелл. — Она с мужем и четырьмя детьми покинула Фаунт-Ройал два месяца назад.

Мэтью нахмурился, потирая подбородок.

— Как долго дом миссис Ховарт оставался пустым, прежде чем были найдены эти куклы?

— Э-э… где-то пару недель. — Теперь настал черед Пейна морщить лоб. — Не пойму, куда вы держите курс, молодой человек?

— Пока что никуда, — с легкой улыбкой ответил Мэтью. — Я еще только проверяю компас.

— Судья, я протестую против нелепого поведения вашего писаря! — Последнее слово Бидвелл почти прорычал. — Ему не по должности задавать такие вопросы!

— По должности он является моим помощником , и он делает свое дело, — отчеканил Вудворд, тоже начиная горячиться из-за этих выпадов. — А поскольку мы все заинтересованы в установлении истины, любой вклад моего вполне компетентного секретаря в этот процесс следует — на мой взгляд — лишь приветствовать.

— Истина и без того прозрачна, как стекло, сэр! — парировал Бидвелл. — Мы должны казнить ведьму — сжечь, повесить, утопить, не суть важно как — и покончить со всем этим раз и навсегда!

— Однако здесь еще много вопросов, остающихся без ответа, — упрямо заявил Вудворд.

— Вам нужны доказательства ее ведьмовской сущности? Что ж, мы их предъявим, и она не сможет это отрицать! Грин, сними с нее одежду!

Дюжий тюремщик шагнул в камеру. Фигура в сером балахоне подалась назад и так плотно прижалась спиной к стене, словно рассчитывала целиком в нее вдавиться. Невозмутимый Грин сделал еще пару шагов, приблизился к женщине и потянулся к ее одежде.

Неожиданно женщина подняла правую руку и уперлась ладонью в грудь тюремщика.

— Нет! — произнесла она голосом, от которого Грин замер на месте.

— Ну же, Грин! — поторопил его Бидвелл. — Раздень ее!

— Я сказала «нет»! — повторила женщина.

Ее вторая рука появилась из складок балахона, и пальцы начали возиться с деревянными пуговицами. Грин сообразил, что она намерена раздеться самостоятельно, и отошел назад, давая ей больше пространства.

У нее были ловкие пальцы, и очень скоро все пуговицы были расстегнуты. Затем она откинула с головы капюшон, повела плечами, и убогий покров соскользнул с нее на солому.

Рейчел Ховарт стояла обнаженной пред всем миром.

— Как вы хотели, — произнесла она, глядя на них с вызовом. — Вот вам ведьма.

Мэтью едва устоял на ногах. Никогда еще в своей жизни он не видел нагой женщины; более того, эта женщина была… ему не пришло в голову другого определения, кроме belle exotique [12] Экзотическая красавица (фр.) . .

Ничего похожего на дряхлую старуху — на вид ей было около двадцати пяти лет. То ли от природы, то ли от тюремной пищи она была настолько худой, что под кожей проступали все ребра. Сама кожа была смуглой, указывая на примесь португальской крови. Длинные густые волосы были черны как смоль и отчаянно нуждались в теплой воде и мыле. Мэтью так и впился взглядом в округлые холмики с темными сосками; при этом его лицо залилось краской, а глаза замаслились, как у пьяного матроса. А когда ему все же удалось оторваться от созерцания ее груди, взгляд сразу соскользнул ниже, к потаенному треугольнику черных кудряшек меж стройных бедер. Голова его кружилась так, будто ее закрепили на каком-то разболтанном шарнире. Он взглянул на лицо женщины, и тут его чувства пришли в еще большее смятение.

Она смотрела в пол, но ее глаза — янтарно-светло-карие, с непередаваемым золотистым оттенком — горели так яростно, что могли бы, чего доброго, поджечь разбросанную вокруг солому. Лицо ее было на редкость привлекательным — сердцевидной формы, с ямочкой на подбородке, — и Мэтью невольно задался вопросом: как бы оно выглядело в иной, не столь гнетущей обстановке? Если прежде его сердце скакало галопом, то теперь оно и вовсе понесло, как взбесившийся жеребец. Видеть эту прелестную женщину нагой и униженной было почти невыносимо; внешне она была хрупкой и, возможно, надломленной, однако на ее лице отражалась такая внутренняя сила, какую он нигде не встречал прежде. Ему было больно смотреть на столь дивное создание в столь постыдных условиях, и посему он попытался отвести глаза, однако Рейчел Ховарт теперь казалась центром вселенной — она была повсюду, куда бы он ни направил свой взор.