Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

Когда по результатам испытания мировой судья убедился в том, что Мэтью может быть ценным помощником, они подписали документ о его передаче под опеку мирового судьи, после чего Вудворд заявил, что у него есть еще дела в других местах и что он вернется за мальчиком на следующее утро.

— Я рассчитываю найти этого молодого человека в добром здравии, — сказал Вудворд директору. — Отныне он мой подопечный, и я буду чрезвычайно недоволен, если этой ночью он пострадает в результате какого-нибудь несчастного случая.

— Вам не о чем беспокоиться, сэр, — натянутым тоном ответил Осли. — Однако мне потребуется плата в размере одной гинеи за то, что я предоставляю ему кров и стол вплоть до вашего возвращения. Ведь он теперь уже на вашем попечении.

— Резонно.

И полновесная золотая гинея — равная двадцати одному шиллингу, что было непомерно высокой платой за такую услугу, — перекочевала из кошелька Вудворда в протянутую ладонь Осли. Так было заключено соглашение, и такой ценой была куплена безопасность Мэтью.

Тем не менее за ужином в столовую нагрянул один из брутальных прислужников Осли. В наступившей тишине он прямиком направился к Мэтью и сцапал его за плечо.

— Идем со мной, — сказал он, и Мэтью ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Осли сидел за столом в директорском кабинете, где в лучшие времена сиживал Стаунтон. Помещение было замусорено, а оконные стекла покрылись слоем копоти. Осли раскурил длинную трубку от огонька свечи и сказал своему клеврету:

— Оставь нас.

Когда тот удалился, Осли молча продолжал курить, развалившись в кресле и буравя Мэтью темными глазками.

— Мой ужин остывает, — первым заговорил Мэтью, уже одним этим напрашиваясь на розги.

— Ты считаешь себя чертовски умным, да? — Осли затянулся и выпустил дым из ноздрей. — Прямо-таки умник из умников. Но ты далеко не так умен, как тебе кажется.

— Я должен вам ответить, сэр, или вы хотите, чтобы я молчал?

— Молчи. Стой там и слушай. Ты думаешь, что, перейдя под опеку судьи, ты сможешь мне как-то навредить, верно? Может, ты рассчитываешь обратить его внимание на некоторые из моих поступков?

— Сэр, — произнес Мэтью, — могу я порекомендовать вам хороший трактат о логике для чтения перед сном?

— Логика? А это здесь при чем?

— Вы сначала приказали мне молчать, а потом стали задавать вопросы, требующие моего ответа.

— Закрой рот, мелкий недоносок! — Осли в гневе вскочил на ноги. — И хорошенько запомни то, что я сейчас скажу! Моя должность дает мне всю полноту власти в пределах этого учреждения, и я волен управлять им так, как сочту нужным! В том числе поддерживать порядок и назначать наказания, как сочту нужным!

Осознав, что вот-вот потеряет контроль над собой, Осли снова сел в кресло и уставился на Мэтью сквозь клубы сизого табачного дыма.

— Никто не сможет доказать, что я пренебрегал своими обязанностями либо проявлял излишнее рвение, применяя свои методы, — продолжил он уже без надрыва. — Не сможет по одной простой причине: потому что этого не было. Мои действия, все вместе и каждое по отдельности, были всегда направлены на благо моих питомцев. Ты с этим согласен или нет?

— Полагаю, вы сейчас хотите, чтобы я заговорил?

— Говори.

— Меня не так уж сильно коробят ваши методы наказания, хотя должен отметить нездоровую радость, с какой применяются некоторые из них, — сказал Мэтью. — Но я не могу смириться с другими методами, которые вы используете после того, как в спальнях гасят свет.

— О каких именно методах ты говоришь? О моих воспитательных беседах со своенравными, упрямыми мальчишками, чьи выходки представляют опасность для окружающих? О моих попытках приструнить этих упрямцев и наставить их на правильный путь? Ты это имел в виду?

— Думаю, вы прекрасно поняли, что я имел в виду, сэр.

Осли коротко и грубо хохотнул:

— Ты ничего толком не знаешь. Видел ли ты своими глазами что-нибудь предосудительное? Нет. Ты, конечно, мог наслушаться всяких россказней. Просто вы все терпеть меня не можете. В этом вся причина. Вы меня не выносите, потому что я ваш хозяин, а дикие псы не выносят ошейника. И сейчас ты вообразил себя великим умником и надеешься создать мне проблемы, используя этого балабола в черной мантии. Но я скажу тебе, почему ты этого не сделаешь.

Мэтью пришлось ждать, пока директор вновь набьет свою трубку и, примяв табак пальцем, раскурит ее с нарочитой медлительностью.

— Твои обвинения, — язвительно продолжил Осли, — будет очень трудно подтвердить. Как я уже сказал, моя должность дает мне абсолютную власть. Да, я применял довольно суровые наказания. Возможно, слишком суровые. И вероятно, именно поэтому тебе вздумалось меня оклеветать. А как насчет других воспитанников? То-то и оно… Мне нравится моя должность, молодой человек, и я намерен оставаться здесь еще много лет. Если ты завтра покинешь приют, это еще не значит, что остальные — твои друзья, среди которых ты вырос, — тоже вскоре выйдут отсюда. И твои действия могут сильно осложнить их дальнейшую жизнь в этих стенах.