Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Меня больше волнуют предстоящие дни. У судьи никаких признаков улучшения. Только что, обращаясь ко мне, он бредил.

Бидвелл вонзил нож во вторую половину колбаски и переправил блестящий от жира черный кусок себе в рот.

— Тогда тебе действительно надо поспешить, — сказал он, жуя. — Но не к Николасу, а в тюрьму к ведьме.

— Почему это я должен идти к ней?

— Разве не очевидно? Только вчера был вынесен приговор, а уже сегодня судья на пороге смерти. Не иначе как твоя пассия наложила на него проклятье!

— Что за чушь! — возмутился Мэтью. — Состояние судьи ухудшилось из-за этих чрезмерных кровопусканий! А еще потому, что ему пришлось часами заседать в холодной тюрьме вместо отдыха в теплой постели!

— Ну и ну! Значит, это я повинен в его болезни? Ты готов обвинять всех и каждого, кроме настоящей виновницы! И потом… если бы ты не выкинул фортель с Хэзелтоном, дело слушалось бы в доме собраний, где гораздо теплее — там есть большой камин. Так что если хочешь найти виновного, просто посмотрись в зеркало!

— Все, что я сейчас хочу, это добраться до дома Николаса Пейна, — процедил сквозь зубы Мэтью. — Я не намерен с вами спорить — это все равно что пытаться перекричать ревущего осла. Так вы подскажете, где его дом, или нет?

Бидвелл поковырял яичницу-болтунью на своей тарелке.

— Николас состоит у меня на службе и подчиняется моим указаниям, — заявил он. — А я не отпущу его в Чарльз-Таун. Он должен помогать с приготовлениями к казни.

— Боже правый! — вскричал Мэтью так громко, что Бидвелл от неожиданности подпрыгнул на стуле. — Вы отказываетесь дать судье шанс на спасение?!

— Сбавь-ка свой тон, — предупредил Бидвелл. Из кухни выглянула служанка, но тут же втянула голову обратно. — Никто не смеет повышать на меня голос в моем собственном доме. А если хочешь всласть покричать, пусть тебя слушают стены тюрьмы, я предоставлю такую возможность.

— Айзеку нужен полноценный медицинский уход, какого он не может получить здесь, — не сдавался Мэтью. — Его надо срочно отправить в Чарльз-Таун. Прямо сейчас, если это возможно.

— А я говорю, что ты ошибаешься. Могу добавить, что поездка до Чарльз-Тауна еще скорее угробит жалкого доходягу. Но… если тебе так приспичило гнать коней в том направлении, сам погрузи его в фургон, и вожжи тебе в руки. Я даже готов предоставить фургон и лошадей — под расписку, разумеется.

Мэтью выслушал эту тираду, глядя в пол; на его щеках расползались багровые пятна. Потом он глубоко вздохнул и решительно направился к столу. Что-то в его походке и выражении лица встревожило Бидвелла, и тот начал отодвигать назад стул с намерением подняться, но Мэтью уже был рядом и одним широким движением руки смахнул на пол блюда и тарелки, падение которых эхом отдалось под сводами.

Потемнев от ярости и тряся объемистым брюхом, Бидвелл попытался выбраться из-за стола, но Мэтью ухватил его за правое плечо, навалившись всем своим весом, а затем склонился к его лицу.

— Тот, кого вы называете «жалким доходягой», — произнес Мэтью свирепым полушепотом, — только что сослужил вам хорошую службу, притом не щадя себя.

Его глаза метали молнии, грозясь испепелить Бидвелла, которого в эту минуту буквально хватил столбняк.

— Тот, кого вы называете «жалким доходягой», сейчас лежит на смертном одре только потому, что проявил слишком много рвения, оказывая вам услугу. А вы, сэр, при всех ваших богатствах, пышных нарядах и бахвальстве, недостойны лизать сапоги судьи своим поганым языком!

Внезапно Бидвелл рассмеялся, что заставило Мэтью отпрянуть.

— И это самое страшное оскорбление, какое ты смог измыслить? — Бидвелл поиграл бровями. — По части ругани ты явно слабоват, мальчишка. А касательно сапог я вынужден тебе напомнить, что они не принадлежат судье. И вся одежда, что сейчас на тебе, также была подарена мной. Вы оба пришли в этот город почти нагишом, и сейчас, прежде чем хамить, вспомни, что вы оба живете в моем доме, одеваетесь и питаетесь за мой счет.

Тут он краем глаза заметил вошедшую миссис Неттлз и повернулся к ней:

— Все в порядке, миссис Неттлз. Наш юный гость распушил хвост, но это…

Его прервал грохот распахиваемой входной двери.

— Что за черт?! — воскликнул Бидвелл и, сбросив с плеча руку Мэтью, поднялся на ноги.

В комнату быстро вошел Эдвард Уинстон. Но это был совсем не тот Уинстон, которого знавал Мэтью. Он задыхался, как после долгой пробежки, а его бледное лицо перекосила гримаса ужаса.