К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Историки давно недоумевают по поводу резких поворотов во внешней и внутренней политике Англии в последние месяцы жизни Генриха VIII. Документальных свидетельств до нас, увы, дошло немного, да и те весьма разрозненные: по большей части мы располагаем лишь отдельными письмами и докладами послов, а достоверность основного источника, касающегося Екатерины Парр, так называемой «Книги мучеников Фокса», вызывает сомнения. Специалисты разделились в оценке Джона Фокса (1516–1587), который был убежденным сторонником Реформации и весьма вдохновенно повествовал о страданиях протестантских мучеников в годы, предшествующие восхождению на трон Елизаветы I. При этом одни исследователи утверждают, что отношение Фокса было слишком предвзятым, чтобы верить его словам, да и вдобавок о том, что касалось Екатерины Парр, он писал не по горячим следам событий, а семнадцать лет спустя. Другие возражают, что этот историк был скрупулезен в своих стараниях изложить факты предельно точно, какой бы лоск он на них ни наводил. Я склонен согласиться с теми, кто считает Фокса честным и прилежным собирателем свидетельств, хотя и не могу не признать, что в его хронологии, безусловно, имеются досадные ошибки.

Если взглянуть на временну́ю шкалу политических событий 1546 года, то что первым делом бросается в глаза? Да то, что весной была объявлена большая охота на еретиков, причем инициатива явно исходила из королевского дворца. Гонениям подверглись все, кто отрицал истинность пресуществления. Пресуществление — это традиционная католическая доктрина, предполагающая, что, когда священник во время мессы освящает хлеб и вино, они преображаются в истинные тело и кровь Христовы, и это дает христианину возможность соединиться с Богом. Однако многие протестанты придерживались на сей счет иного мнения. С этим было покончено, когда в 1539 году Генрих VIII издал «Акт о шести статьях», согласно которому отрицание пресуществления объявлялось изменой и наказывалось сожжением у позорного столба.

Устроив в 1546 году охоту за еретиками, правительство широко раскинуло сеть, и в Тайный совет вызывали на допрос даже младшего сына герцога Норфолка, а также придворного Джорджа Блэгга, друга короля. Преследование инакомыслящих достигло своей кульминации, когда 16 июля Энн Аскью и еще троих еретиков сожгли на Смитфилдской площади (описывая в своем романе это ужасное событие, я опирался на книгу Фокса). Тем временем, хотя даже в окружении Генриха мало кто знал об этом, король планировал встретиться в августе в Лондоне с папским эмиссаром Гуерино Бертано, чтобы обсудить возможность сближения с Римом после тринадцати лет разрыва.

На основе всего вышеизложенного может создаться впечатление, что управляемый Генрихом государственный корабль, который годами резко вилял между поддержкой традиционной католической службы (но без папы римского) и Реформацией, в первые месяцы 1546 года лег на твердый курс. Набирая ход, он шел к искоренению протестантской ереси и победе тех, кто занимал традиционалистскую позицию, а возможно, и к соглашению с папой.

Но внезапно, где-то к концу июля, капитан вдруг резко разворачивает судно и направляет его с еще большей скоростью в прямо противоположном направлении. Охота на еретиков в июле прекращается, и некоторых осужденных потихоньку выпускают на свободу; Джордж Блэгг получает помилование лично от короля.

В начале августа в столицу Англии прибывает Бертано. Третьего числа он в первый и единственный раз встречается с королем. Мы не знаем, что именно было сказано на той встрече, но она явно оказалась безуспешной. После этого Генрих написал понтифику письмо, на которое тот не ответил. Бертано больше не видел короля и оставался в «безопасном доме» до конца сентября, пока не распространились слухи о его присутствии в Лондоне, после чего эмиссару было велено вернуться в Рим.

Ну а осенью, если продолжать метафору, Генрих еще быстрее повел государственный корабль в направлении протестантизма. Король устраивает поездку в Гилдфорд, которая изначально была запланирована как весьма непродолжительная, но затянулась, вероятно, потому, что Генрих серьезно заболел и на обратном пути более месяца оставался в Виндзоре. В тот период, как это обычно и происходило во время путешествий монарха, Тайный совет раскололся пополам: на тех, кто сопровождал короля, и на тех, кто, что называется, остался «на хозяйстве» в Лондоне. Разумеется, предусмотрительные советники Генриха предпочли быть при нем, пока он не вернулся в Лондон в конце октября. Это были или сочувствующие радикалам, или же те, кто неизменно держал нос по ветру, куда бы тот ни дул.