К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Значит, вы по-прежнему идете на празднества? — спросил Барак. — Мы с Тамазин собираемся посмотреть на прибытие адмирала в Гринвич. Ей очень хочется.

— Мне бы тоже хотелось это увидеть, — кивнул Николас.

— А по мне, так скорее бы это все закончилось. Я должен присутствовать аж на трех церемониях. — Я взглянул на него. — Попытайся во что бы то ни стало доставить записку, которую я сейчас напишу. Теперь можно будет устроить встречу Броккета со Стайсом в том доме и схватить Стайса. Тогда мы сможем точно выяснить, чем занимался Рич.

Джек поднял брови:

— Каким образом? Он так легко не выдаст своего хозяина. Это вам не юнец, связавшийся с безумными анабаптистами, вроде Милдмора или Лимана.

— Это я предоставлю лорду Парру, — мрачно ответил я. — Пускай он ломает голову.

Барак покосился на меня:

— Совершенно согласен. Но это несколько жестоко с вашей стороны, вам не кажется?

— С меня довольно.

— Что же, интересно, затевает Рич? Мы все думали, что он сменил линию поведения, когда охота на еретиков закончилась и пропала книга Энн Аскью. Полагали, будто сэр Ричард помогает вам. Но ведь, получается, это он при помощи Стайса и Броккета донес, что вы сжигали книги.

— Ричу ни в коем случае доверять нельзя. Но ты прав, я тоже не могу понять, зачем ему было доносить в Совет, что я сжег книги. Это рискованно: ведь я мог разболтать правду про Энн Аскью.

— Рич всегда улавливает, куда дует ветер в политике, верно?

— Да. Он ведь начинал как человек Кромвеля.

— А что, если это был двойной блеф? Вдруг сэр Ричард специально включил это дело в повестку дня Тайного совета вместе с жалобой миссис Слэннинг, так как знал, что ваши манипуляции с запрещенными книгами не были противозаконными, а обвинения Изабель — полный бред?

— Но зачем ему это делать? — удивился Николас.

— Да затем, чтобы вовремя повернуть в сторону реформаторов! — возбужденно объяснил Барак. — Все это представление могло быть направлено на то, чтобы показать его переход в лагерь лорда Хартфорда и брата королевы.

— Неужели человек может быть настолько непорядочным? У меня такое просто в голове не укладывается, — с сомнением проговорил Овертон.

— У этих царедворцев нет ни стыда ни совести, — решительно ответил я. — Но закавыка в том, что Рич ничего не знал про подоплеку жалобы миссис Слэннинг. Он понятия не имел, что Изабель не представит никаких доказательств и останется в дураках. И потом, он казался искренне обеспокоенным. — Я вздохнул. — Только лорд Парр сможет в этом разобраться. И ему нужно немедленно обо всем узнать.

— Брат королевы наверняка ему расскажет, — заметил Джек.

— Да, но не полностью.

— А какую роль играет во всем этом королевский секретарь Пейджет? — поинтересовался Николас. — Говорят, он самый близкий советник его величества.

— Да какой там советник? Всего лишь наемный служащий! А это большая разница. Он — глаза и уши короля, распорядитель, если хочешь. Насколько я понимаю, Пейджет никогда не возражает против политики короля. Слишком хорошо помнит о печальном опыте Уолси и Кромвеля. — Я криво усмехнулся. — Он мастер в интригах, а не в политике.

— Но Пейджет наверняка задумывается о том, что произойдет в будущем — когда король… ну, когда он умрет.

— Еще бы не задумывается, — согласился Барак. — Этот тип будет блюсти свои интересы и, несомненно, запрыгнет в ту партию, которая, вероятнее всего, победит.

— Пейджет такой же, как и все они, — проворчал я. — Беспокоится исключительно о своих собственных интересах. И бедолаги вроде меня для него просто пешки: они могут быть полезны в игре, но ими легко жертвуют. А теперь, Ник, принарядись немного, пока я напишу письмо.

Оставшееся до вечера время я не работал. Послав Николаса с письмом в Хэмптон-Корт, я вышел из конторы и присел на скамейку в тени под старым буком, изредка кивая проходящим коллегам. Никто, слава богу, не знал, что я во второй раз угодил в Тауэр, хотя, несомненно, это известие скоро распространится, как обычно бывает. В изнеможении я закрыл глаза и задремал, но через некоторое время услышал, как что-то упало рядом со мной на скамейку. Открыв глаза, я увидел лист — сухой и пожелтевший. Скоро осень.

Я обернулся, услышав свое имя. Ко мне бежал Скелли. Я встал. Для ответа из Хэмптон-Корта было еще рано.

— К вам пришел мастер Коулсвин, сэр, — сказал Джон, приблизившись. — Он очень взволнован.

— Сейчас буду, — вздохнул я.

— Я думал, вы больше не представляете интересы миссис Слэннинг, сэр. Полагал, ваше участие в этом деле закончено.