Тимур Максютов - Атака мертвецов

– Тогда зачем вам это? Тайные лаборатории, которые взрываются, преследование полиции? Опасность тюрьмы?

– Тюрьма – ерунда, мой друг. Невозможно лишить свободы человека думающего, как невозможно надеть кандалы на ветер или лунный свет. Заключение даже полезно: очищает от бытовой шелухи, ничто не отвлекает от размышлений. Да и среди политических заключённых встречаются алмазы, гранящиеся в бриллианты; нечасто, увы, но думающие люди – вообще редкость. Тюрьма полезна. Даже жаль, что вас так рано выпустили. Неизвестно, когда представится следующая возможность.

Я подавился и закашлялся; Химик встал и похлопал меня по спине своей клешнёй без двух пальцев, продолжая вещать:

– Да, жаль. Валькирия – девица взбалмошная, взяла вину на себя. Но это и к лучшему: сядете в иной раз, а сейчас вы нужнее на свободе. Вам, кстати, огромный привет от товарища Арсения из Московской губернии. Слыхали про такого? Михаил Фрунзе, немногим вас старше. Тоже отличился в Кровавое воскресенье, даже ранение получил. А теперь организовал в Иваново-Вознесенске и Шуе рабочие боевые отряды, ведёт бои с войсками и полицией. Очень ему понравились гранаты вашей системы, освоили производство – считай, промышленное. Знаете, как их пролетарии обозвали? «Гимназистками», в честь вашей партийной клички. Цените! В вашем возрасте – и уже в истории навсегда. Весьма эффективное оружие, прекрасно показало себя в уличных боях.

Я едва сдержал стон. Прикрыл глаза и увидел: сгрудившиеся перед баррикадами солдаты, раненный в руку офицер придерживает окровавленный локоть и кричит:

– Примкнуть штыки!

С крыш, из подворотен, из окон подвалов летят, кувыркаются небольшие металлические цилиндры с насечкой и взрываются! Вспышки, смертельный визг осколков; падают искалеченные, стонущие офицеры и солдаты…

Русские офицеры и солдаты.

Химик не заметил моего состояния и продолжал вещать:

– Есть идея разворошить гнездо, и вы подходите как никто лучше; к зачаткам навыков учёного у вас вдобавок имеются редкие в нашей среде знания военного дела. Да и знакомцы в Кронштадте, видимо, остались? Слушайте внимательно: от Балтийского флота благодаря усилиям наших японских друзей остались одни ошмётки, но вскоре вступит в строй новейший броненосец «Слава», который опоздал к Цусиме. Он в одиночку способен натворить дел: представляете себе грозный силуэт напротив Зимнего дворца, громящий главным калибром оплот царизма? Мы пытаемся сейчас проникнуть в экипаж, разложить его; ловим матросиков на улицах в увольнении, впихиваем брошюрки. Правда, чаще наши агитаторы получают в морду.

Химик заперхал, как больная ворона; я вздрогнул: успел уже забыть этот чудовищный эрзац человеческого смеха.

– Да, единственный случай, когда я пожалел, что Валькирии нет с нами: у неё моряки взяли бы и брошюрки, и листовки – да комок ядовитых змей протащили бы на корабль под бушлатами. Она умела вызывать шевеление в душах и в штанах – будь то княжеские шёлковые панталоны или крестьянские вонючие портки.

Если бы в книжном шкафу за спиной Химика коробка была не пуста, то я бы нашёл, в кого разрядить второе гнездо барабана. Но я молчал, сжав кулаки и не перебивая.

– Впрочем, листовки – это ерунда, трата времени. Матросов надо поднять на восстание, а для этого нужны жертвы; ничто так не возбуждает низкокачественный человеческий материал, как запах и вид крови – это древнее, изначальное. Наши предки-полуобезьяны охотились редко и большими массами – а как ещё, если ни когтей, ни клыков, а мяска свежего хочется?

– Да вы гуманист, – не удержался я.

– Есть немного. – Каркание, имитирующее человеческий смех. – Слушайте дальше. Экипаж должно ввести в неистовство. Например, подбросить отраву на кухню.

– На камбуз, – автоматически поправил я.

– Без разницы. Не перебивайте! Яд, а к нему в компанию – кусок гнилого мяса. Знаете, великолепный шок для визуальных рецепторов: черви вылезают из кулеша, все кричат от омерзения, швыряют ложки, вскакивают – и тут один падает на палубу, синеет, бьётся в агонии; хлещет пена, затем рвота – готов. Тут же падает второй, третий… В нужный момент наш агент обвиняет в случившемся офицеров, матросы бросаются рвать и топтать командиров, те отстреливаются, количество трупов растёт и переваливает наконец качественную планку; а дальше – дело техники. Вылупляется преславное вооружённое восстание. Чудесная картина!

Химик закатил глаза и потёр ладони.