Юлия Нелидова - Тайна стеклянного склепа

12 февраля 1908 года, в празднование дня рождения президента Авраама Линкольна, ранним утром Таймс-сквер тонул в тумане. Но приплывшее холодное облако с океана не помешало грядущему мероприятию — площадь запружена толпой и экипажами, две тысячи человек вышли проводить марафонцев в путь. Весь Бродвей представлял собой море шляп, касающихся друг друга полями. Узкое здание редакции «Нью-Йорк Таймс» завешено плакатами, возвещающими о начале гонки. Длинные транспаранты тянулись от здания к зданию. Воздух дрожал от гула клаксонов, перекрикивания, возгласов поклонников. У входа соорудили широкий постамент, сам мистер Окс взобрался на него и, прижав к губам мегафон Эдисона, декламировал правила и условия предстоящего заезда, не забыв оповестить о выигрыше в тысячу долларов. Также победителю, конечно же, достанется всенародная любовь и признание. На второе было надежд больше, чем на первое.

— Я на ставках больше заработала, — с деловым видом проронила Зои, склонившись ко мне и не отрывая при этом глаз от бинокля. — Которые еще даже не сыграны. Ну вы знаете, о чем я.

Мистер Окс давал краткое описание каждого автомобиля, особо подчеркивая их преимущества. Зои проводила взглядом всех участников через окуляры своего бинокля, бесцеремонно разглядывая лица и нагромождение тюков, коими были завалены все задние сиденья; давала свои нелестные комментарии по поводу экипировки каждого.

Семь машин-участниц разместились в два ряда на Таймс-сквер: четыре спереди, трое сзади. Я сидел в троице, расположившейся сзади, как и положено пилоту — за рулем. Зои была моим механиком, она нахлобучила мягкий авиационный шлем на голову с накладками на уши, чтобы избавиться от беспрестанного шума, возникающего во время движения авто, глаза спрятала в большие круглые очки, которые надевала, когда крутила рулевое колесо, чаще носила их просто как ожерелье или венцом поверх стриженых волос, на плечах — все тот же комбинезон и потертое бесформенное пальто с чужого плеча. Мне велела облачиться как джентльмен — новенькое темно-серое пальто, неизменная шляпа-хомбург, трость.

После старта, на первой же остановке я собирался снять этот петушиный наряд — меня ждали удобный свитер, куртка из крепкой кожи и балаклава, такая же как на сидящем за рулем «Летуна» мистере Робертсе — именно он посоветовал мне приобрести эту столь удобную деталь одежды. Зои от вязаной шапки, закрывающей лицо, отказалась, съязвив, что так ее могут спутать с отцом.

— Эти идиоты, — показывала она на «Томаса Флайера» или «Летуна», вышедшего с завода в Буффало совершенно никому не знакомой фирмы «Е. Р. Томас Моторс Ко» неделю назад, но успевшего своими характеристиками создать репутацию сенсации и прорыва в автомобильном мире, — выкрасили своего дельфина (так прозвали «Летуна» итальянцы) в белый. Боюсь, что американская пыль не оставит ни одного белого пятнышка на железном каркасе. Он сольется с пейзажем где-нибудь сразу за Чикаго, застрянет на рельсах, и его снесет локомотив.

Я обернулся к мистеру Робертсу, стоявшему неподалеку, и, перехватив его взгляд, попытался улыбнуться — надеюсь, пилот «Летуна» ничего не слышал из того, что сказала про него Зои.

— Зато я не переживаю за вон ту милую вуатюретку, — хихикнула она, ткнув большим пальцем за правое плечо, указывая на «Сизер-Нодэн»: легкий колясочного типа автомобиль имел всего пятнадцать лошадиных сил, но, несмотря на легкость и хрупкость автомобиля, пилот его был опытным участником — отличился в гонках Пекин — Париж, которые проходили в прошлом году. Увы, его авто развалилось на части посреди Монголии, в пустыне Гоби.

Самыми шумными оказались итальянцы. Их «Брешия-Дзюст» был самым переполненным автомобилем — пять участников, старший из которых — водитель: ему едва минул двадцать один год.

Им я тоже отправил дружеское приветствие рукой.

— А «Мотоблок» безнадежен, — продолжала Зои. — У них система двигателя и коробки передач как сиамские близнецы, одно без другого не вынуть. Они наивно полагают, что до Парижа ни то, ни другое не выйдет из строя. Коробка полетит к чертям уже после пятой сотни километров. Да и механик в команде бездарен.

Я молил богов, чтобы голос девушки потонул в гуле толпы, и продолжал улыбаться направо и налево.

За три недели, которые у нас остались на подготовку к весьма трудному переходу через два континента — Америку и Европу, я успел свести знакомство со всеми участниками, которые, как мне казалось, имели поболее опыта в подобных мероприятиях, чем «тибетский оракул», как меня называла Зои. У меня не было иного выхода, кроме как взять приготовление на себя: безумное желание участия девушки было обратно пропорционально пониманию, что ее ждет в гонках. Вероятно, она полагала, автопробег пройдет так же легко, как ее недавнее соперничество с сынком перчаточника на «Форде Модал Эс»: прокатились по Бродвею наперегонки, и думает, что до Парижа она тоже лишь прокатится с ветерком.