Юлия Нелидова - Тайна стеклянного склепа

Сказать по чести, увидев среди участниц авто Иноземцева, я страшно обрадовался, на мгновение допустив утешительную мысль, что, быть может, я решусь передать попечительство над Зои в руки ее законного родителя.

В каюте девушку продолжало трясти от негодования.

— Он здесь, он здесь, — все повторяла она, шагая из угла в угол и комкая в руках свой шлем. Очки она подняла на макушку, чуть отросшие пряди волос свисали на ее лоб и глаза. Она то и дело их отбрасывала назад или закладывала за ухо и вновь принималась взбивать в руках несчастный головной убор.

— Эл, как это возможно? На четыре дня позже «Летуана». Это просто немыслимо. Неужели он собирается прийти первым?

— Одно из удовольствий гонки — прийти первым, — попробовал возразить я.

— Этого не случится. Я подсыплю ему опилок в бензобак.

— У «Сильвер Элен» нет бензобака. Ведь это электромобиль.

— Ох, дьявол, Эл, я совсем потеряла голову. Конечно же, у его чертового электробата нет бензобака. Тогда надо уничтожить батареи. Я убью бактерии, и все дела! — она просияла. — Что скажешь, Эл?

— Это недостойно, — предпринял я очередную попытку возразить.

— Тьфу на тебя, Эл. — Она открыла дверь и, выглянув наружу, выкрикнула: — Эй, кто-нибудь, я же просила ножницы. Нежели на всем этом чертовом корыте нет ножниц?

Я вознес очи горе — и зачем ей понадобились ножницы?

С грохотом хлопнув дверью, Зои вновь принялась ходить из угла в угол, подобно Юлбарсу в его стеклянном вольере. Лицо девушки было перекошено от напряженных раздумий. Потом вдруг, отодвинув стул от стола, уселась, вынула свой складной нож. Я даже рта не успел раскрыть, как она отсекла несколько мешающих глазам прядей. Ее волосы и без того были пострижены совершенно беспорядочно, но сейчас она стала выглядеть еще безумнее.

— Я придумала, как уничтожить батареи. — Ручка навахи и ее лезвие щелкнуло, сложилось пополам. — Бактерии не любят соли. Я сейчас спущусь в камбуз и стащу у кока пару фунтов.

Встала и, пряча нож в карман пальто, тут же направилась к выходу.

— Но, мадемуазель Зои… — дверь хлопнула прямо у моего носа, — на судне ведь ваш отец.

Последняя моя фраза была произнесена закрытой двери. Я разозлился, пнул стул, походил вокруг стола и решил улечься спать. Пусть теперь месье Иноземцев разбирается со своими детьми, бактериями и электромобилем. А я валился с ног от усталости.

Зои не явилась ни через час, ни через два.

Чертова девчонка!

А я так и не смог уснуть, зная, что, быть может, в эту минуту она собирается совершить очередное преступление или уже совершила. Какая-то подозрительная тишина на судне. Не перебила ли она всю команду своей навахой, не завладела ли капитанским мостиком? Я нервно рассмеялся, представив ее с треуголкой на макушке и с черной повязкой через лицо. Реквизировала пароход и отправилась в Париж на нем.

Надо найти ее. И со вздохом, которому посочувствовали бы даже черти в аду, поднялся.

Уже стемнело, когда я выбрался на палубу.

Трехпалубный пароход был окутан туманом, тусклый кружок фонаря повис в ночном пространстве, будто серебряный диск луны, туман, смешиваясь с клубами из дымовых труб, рисовал причудливые узоры, то сгущаясь, тогда фонарь светил едва-едва, то рассеиваясь, — можно было разглядеть очертания надстроек, убегающих вверх трапов, планшир. Я добрался до правого борта и решил держаться вдоль него, чтобы не споткнуться о какой-нибудь свернутый канат или бочку. У планшира всегда было свободней, только б не навернуться за борт — бездна тянула особым магнетизмом. Внизу плескалась черная, как нефть, вода, порой отсвет от корабельного светила бросал на легкую рябь серебристые блики.

Я залюбовался игрой света и тьмы и двигался вперед, больше смотря на воду, чем под ноги. Вдали раздался звук шагов — навстречу мне шел еще один ночной прохожий, верно, как и я, страдающий тревожной бессонницей и, как и я, решивший совершить променад на свежем морском воздухе.

Только когда тот поравнялся со мной, проронив знакомым скрипом: «Прошу прощения», я очнулся от любования и поднял голову — Иноземцев прошагал мимо, не узнав меня.

Я вздохнул с облегчением, большего всего на свете я не хотел слышать его ужасающий голос, это змеиное шипение, надрывное дыхание.

Обойдя палубу кругом, я вернулся к дверям каюты, так никого больше не встретив. Не было смысла искать камбуз, Зои там уже не было. Автомобили погружены в трюмную часть корабля, но входа туда я не нашел. Главное, пароход цел — уже не все так плохо.