Игорь Лебедев - Метод римской комнаты

— Похожий почерк, Оскар Вильгельмович, — позволил себе высказать мнение Пилипченко.

— А где эта визитка? — спросил чиновник.

Хозяин ресторана протянул карточку.

— Да вот… Бес попутал… — закончил он свой рассказ.

— Так-с… — протянул фон Штайндлер. — Жан Арбогаст, торговец антиквариатом… Ну, имя наверняка фальшивое… Впрочем, как и адрес…

Оскар Вильгельмович определил улику в папку.

— Ну что ж, господа, будем искать!

— И как же нам теперь?

— Что?

— Пятьсот рубликов отдали мошеннику! — с обидой воскликнул одноглазый.

— Ну, милый мой… — вальяжно потрепал его по плечу фон Штайндлер. — А на что вы рассчитывали? Что я вам преступника тут же из ящика достану — по щучьему, так сказать, веленью?

— Он! — вдруг воскликнул половой.

Свинцов и Африканов ввели в зал слегка помятого Ахрима Копыто, схваченного полчаса назад в задней комнате мелочной лавки Дронова возле Лушниковских бань не без содействия Серафима Пипочки.

— Ах, шельмец… — выдохнул одноглазый и бросился на хромого.

Половой не стал отставать от хозяина. В четыре руки они принялись охаживать фальшивого Жана Арбогаста, требуя вернуть деньги. Чины полиции пытались усмирить трактирщиков без особого энтузиазма.

— Самосуд запрещен законом, — монотонно повторял Свинцов.

— Избиение задержанных не дозволено, — так же вяло вторил ему Африканов.

— Это он мне кольцо продал! — вдруг раздался крик господина с сальными волосами, который между делом заглянул в участок справиться о ходе расследования по делу о проданном ему фальшивом ювелирном изделии.

К избиению задержанного подключилась еще пара кулаков.

— Самосуд запрещен законом, — бубнил Свинцов.

— Избиение задержанных не дозволено, — вторил Африканов.

— Ах ты, обдувало пеньтюшное… — прошептал купец Полуянов, ожидавший своей очереди в приемном зале участка, намереваясь по совету господина из нотариальной конторы сделать заявление об обмане с билетом.

Заметив на полу того самого господинчика, он тоже бросился выбивать из него свои кровные. Ахрим молча сносил удары, стараясь прикрыть наиболее болезненные места. По всему было видно, что подобные злоключения случались с ним и ранее.

Наконец фон Штайндлер грозным тоном потребовал прекратить самоуправство. Свинцов с Африкановым насилу оттащили от Ахрима обманутых им граждан. Тот тяжело дышал и растирал по лицу кровь.

— А вы по какому праву присоединились к избиению? — обратился фон Штайндлер к Полуянову.

Купец в подробностях принялся рассказывать об утреннем приключении у мелочной лавки.

Когда Ардов вернулся в участок, его встретил Троекрутов, возбужденно ходивший между столами.

— Вы что же, к нам прямо с помойки? — не удержался он.

— Виноват. Попал на пожар, — сухо доложил Ардов. — Вот, боролся с пламенем вместе с господином Богдановым.

Отступив, он указал на стоявшего за спиной понурого нотариуса, который тряхнул головой и зачем-то сделал неловкий книксен.

— Это, конечно, похвально, — отметил Евсей Макарович. — Но у нас не пожарное отделение, Илья Алексеевич. Вместо борьбы со стихией вам следовало бы направить силы на исполнение своих прямых, так сказать, непосредственных обязанностей. Вот, советую поучиться!

Пристав посторонился и указал на фон Штайндлера, который за своим столом со скромным видом подписывал папку.

— Вот как следует работать, — с восторгом продолжил начальник участка. — Три дела за один день!

Рядом на стуле кулем привалился едва живой Ахрим Копыто.

— Оскар Вильгельмович, расскажите, пожалуйста, господину Ардову, о каких делах идет речь.

Фон Штайндлер кашлянул в кулак и будничным тоном принялся зачитывать:

— «Мошенничество с продажей медного кольца под видом золотого господину Линяеву», «Мошенничество с продажей артельной скрипки под видом изготовленной итальянским мастером Страдивари» и «Продажа купцу Полуянову обычного лотерейного билета под видом выигрышного».

Пристав слушал эти заголовки с таким видом, будто попал на концерт самого именитого оркестра с программой произведений любимейшего композитора. Ардов оглядел присутствующих: имевшие представление об обстоятельствах сегодняшнего утра чины полиции стыдливо прятали глаза, как бы давая понять, что против начальства им идти не с руки.

— Ну а вы? — с некоторой насмешливостью в голосе спросил пристав. — Когда вы сообщите нам что-либо обнадеживающее по вашей, так сказать, епархии? Остались считаные часы.