Игорь Лебедев - Метод римской комнаты

— Послушайте, я рассказал все, что знал, — довольно неприветливо встретил Илью Алексеевича нотариус Богданов.

Его кабинет был устроен во флигеле дома Общества трезвости, на втором этаже которого в это время протекало занятие певческого хора, устроенного с целью противодействия чрезмерному употреблению спиртных напитков.

— Прошу меня извинить, но я не могу встречаться с вами каждый день, — продолжил Богданов. — Вот если бы вы хотели оформить доверенность, или заемные обязательства, или протест, или составить проект раздела наследства — я с радостью уделил бы вам время.

Былая угодливость нотариуса заметно поубавилась. Перед Ардовым сидел уверенный в себе тип, всем видом показывавший, что продолжать общение с господином сыскным агентом особого желания он не имеет.

Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет ворвался разгневанный купец Полуянов. Не обращая внимания на Илью Алексеевича, он бросил на стол газету и скомканный лотерейный билет.

— Это как, братец, прикажешь понимать? — громыхнул он.

— В чем дело?

Богданов пошел пятнами, но продолжал сохранять видимость спокойствия.

— Ты ведь меня заверил, что билет настоящий, вот и бумагу дал.

С этими словами купец извлек из кармана какой-то документ и тоже бросил на стол.

— Совершенно верно. Билет настоящий. А в банке что сказали?

— Билет-то настоящий, да номера-то в нем — не те!

Богданов надел пенсне и, разгладив клочок бумаги, принялся его рассматривать.

— Что значит — «не те»? — возразил он. — Я про номера вам сказать ничего не могу. Вы изъявили желание купить у гражданина Осольцева лотерейный билет за полторы тысячи серебром. Так?

— Ну.

— Подлинность билета я установил. Так?

— Ну, так.

— Сделку я оформил, взыскал с вас по прейскуранту. Верно?

— И то.

— Так чего же вы от меня хотите?

Проведенный нотариусом краткий сеанс майевтики деморализовал купца. Пыл его поугас.

— Это фальшивая газета, — вдруг догадался Ардов.

Свежий номер «Вѣдомостей» сегодня за завтраком был в руках у Шуры Баратова. Илья Алексеевич вспомнил последнюю страницу и сличил заголовки с экземпляром, который лежал на столе у Богданова. Они различались.

— Как вы сказали? — обернулся купец к незнакомцу.

— Газета фальшивая.

Ардов взял ее в руки.

— Очевидно, изготовлена мошенниками заранее, специально для вас, в одном экземпляре. Скорее всего, взяли старый номер и подделали сегодняшнюю дату.

Ардов поднял газету на просвет и обнаружил, что тройка искусно переделана в восьмерку.

— В вашем билете проставлены номера из розыгрыша недельной давности. Настоящие выигрышные цифры, — Илья Алексеевич прикрыл глаза и опять раскрыл перед взором сегодняшний номер, — 4, 5, 19, 70, 47. Таким образом, билет у вас действительно настоящий, но цифры не стоят и гроша. Вас обманули.

Купец взял в руки газету.

— Фальшивая?

— Зайдите во второй участок Спасской части, оставьте заявление — уверен, полиция вам поможет.

Полуянов медленно вышел. За дверью мелькнула черная фигура — очевидно, следующий клиент.

— А вы не желаете прогуляться до участка? — спросил Ардов нотариуса.

— У вас нет никаких доказательств, — ответил Богданов.

— Думаю, Ахрим Копыто нам их предоставит. Или правильнее — Осольцев?

— Хе-хе, — ухмыльнулся нотариус. — Вы его сначала изловите, а потом уж пугайте. Никакого Ахрима я не знаю. Ваши подозрения для меня оскорбительны, господин сыскной агент.

— Думаю, Дмитрий Аполлонович, сейчас полицейский участок — единственное место, где у вас есть шанс сохранить жизнь.

Богданов обеспокоился:

— Угрожаете, ваше благородие?

Ардов хотел что-то ответить, но вдруг дверь в кабинет приоткрылась и чья-то рука в черном рукаве швырнула внутрь зажженную керосиновую лампу. Колба лопнула от столкновения со стеной, горючая жидкость выплеснулась на зеленые портьеры, которые тут же занялись пламенем. Богданов вскрикнул. В следующее мгновение еще одна лампа полетела к нему на стол, прямо в кипу бумаг. Ардов бросился к двери, но та оказалась уже подперта снаружи.

— Помогите! — что есть мочи заорал Богданов. — Пожар!

Илья Алексеевич бросился к окну, сорвал горящую портьеру, окно оказалось зарешеченным — кабинет находился в первом этаже флигеля и выходил в глухой колодец двора. Ардов скинул сюртук и принялся сбивать пламя. Нотариус, не прекращая звать на помощь, припустился что есть мочи колотить в дверь. Дыму становилось все больше, пламя не поддавалось, голоса за дверью не прослушивались — очевидно, людей в коридоре не оказалось, а входную дверь с улицы преступник также запер. Сверху продолжали затекать плавные звуки певческого хора Общества трезвости. Вдруг нотариус подскочил к стоявшему у стены массивному шкафу и накинулся на содержимое, с остервенением вышвыривая на пол все, что попадало под руку. Сверху на него обрушился и едва не пришиб гипсовый бюст Софокла. Ардов подумал, что на несчастного нашло затмение. Впрочем, он и сам соображал все хуже — ему чудилось, что римский император приказал обмазать его молоком и медом и теперь он терпел атаки роев бешеных пчел. Отодрав и выбросив последние полки, хозяин пылающего кабинета разбежался и со всей мочи саданул плечом в заднюю стенку шкафа. Фанерный лист лопнул и с треском разлетелся в щепки, а тело Богданова сгинуло в разверзшейся темной дыре. Ардов устремился следом, и через несколько мгновений они уже глотали ртом воздух на площадке перед дверью черного хода, куда их вывел захламленный коридор из прилегавшего к кабинету заброшенного помещения, проход в которое, по счастью, оказался всего лишь задвинут массивным шкафом.