Джулиан Барнс - Артур и Джордж

Семенящей походкой в комнату вошел Энсон, протянул руку посетителю и пригласил его садиться. Хозяин дома, одетый в двубортный костюм, был невысок ростом и крепко сбит, лет сорока пяти. Ни у кого еще Кэмпбелл не видывал столь аккуратных усов: они казались продолжениями крыльев носа и точно вписывались треугольником в пространство над верхней губой, как будто были приобретены по каталогу после скрупулезнейших замеров. Галстук скрепляла золотая булавка в форме стаффордширского узла, возвещавшего миру и без того известную истину: капитан, достопочтенный Джордж Огастес Энсон, главный констебль с тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, заместитель председателя Совета графства по делам территориальной армии с тысяча девятисотого, – до мозга костей патриот Стаффорда. Кэмпбелл, полицейский-профессионал, принадлежавший к более молодому поколению служителей правопорядка, не мог взять в толк, почему начальником местной полиции должен быть единственный дилетант во всем подразделении; но не только это удивляло его в устройстве общества, которое базировалось скорее на замшелых предрассудках, нежели на современных представлениях. И все же Энсон пользовался уважением подчиненных и был известен тем, что не давал в обиду своих офицеров.

– Кэмпбелл, вы, наверное, уже догадались, в какой связи я вас вызвал.

– Полагаю, что в связи с нападениями на домашний скот, сэр.

– Именно так. Сколько у нас было эпизодов?

Эти данные Кэмпбелл отрепетировал так, что они от зубов отскакивали, но тем не менее полез за блокнотом.

– Второго февраля: ценной породы лошадь, принадлежавшая мистеру Джозефу Холмсу. Второго апреля: верховой жеребец, принадлежавший мистеру Томасу; зарезан точно таким же способом. Четвертого мая: корова из стада миссис Бангей – тем же способом. Еще через две недели, восемнадцатого мая: зверски искалечена лошадь мистера Бэджера; той же ночью – пять овец. Наконец, на прошлой неделе, шестого июня – две коровы, принадлежавшие мистеру Локьеру.

– И всегда в ночное время?

– Всегда в ночное время.

– Какие-нибудь отчетливые закономерности прослеживаются?

– Все нападения совершены в радиусе трех миль от Уэрли. И еще… не знаю, можно ли считать это закономерностью, но все случаи произошли на первой неделе месяца. Исключение только одно: восемнадцатое мая. – Чувствуя на себе взгляд Энсона, Кэмпбелл поторопился закончить. – При этом способ надреза в основных чертах неизменен.

– Неизменно мерзок, вне всякого сомнения.

Кэмпбелл поднял взгляд на главного констебля, чтобы понять, готов ли тот выслушать подробности. И принял молчание за неохотный знак согласия.

– У каждого животного было вспорото брюхо. Как правило, одним поперечным разрезом. А у коров… у коров к тому же изуродовано вымя. И вдобавок искромсаны… искромсаны половые органы, сэр.

– Такая бессмысленная жестокость по отношению к беззащитным живым тварям? Это выходит за рамки здравого смысла, вы согласны, Кэмпбелл?

Кэмпбелл решил не заострять внимания на том, что сверху на него глядит стеклянный глаз отрубленной головы – не то лося, не то оленя.

– Так точно, сэр.

– Значит, мы ищем некоего маньяка с ножом.

– Вряд ли это был нож, сэр. Я беседовал с ветеринаром, который засвидетельствовал более поздние случаи – лошадь мистера Холмса еще не рассматривалась как эпизод данной серии, – так даже он недоумевал по поводу орудия преступления. Оно, видимо, было чрезвычайно острым, но вместе с тем проникало только сквозь кожу и первый слой мышечной ткани, не дальше.

– Почему же это не нож?

– Потому, что нож – к примеру, мясницкий – проник бы глубже. Пусть даже в каком-нибудь одном месте. Нож выпустил бы кишки. В сущности ни одно животное не было убито непосредственно в момент нападения. Все либо истекли кровью, либо были обнаружены в таком состоянии, что их оставалось только забить.

– Если не нож, то что же это было?

– Нечто такое, что режет легко, но не глубоко. Вроде бритвенного лезвия. Но более прочное. Например, какой-нибудь инструмент кожевенника. Или орудие фермера. Как мне видится, этот человек знает подход к животным.

– Человек или люди. Злодей-одиночка или целая банда злодеев. Злодейское преступление. Вам доводилось сталкиваться с похожими случаями?

– В Бирмингеме – никак нет, сэр.

– Да, в самом деле. – Криво усмехнувшись, Энсон ненадолго умолк.

Тогда Кэмпбелл позволил себе задуматься о полицейских лошадях в конюшне Стаффорда: насколько те чутки и отзывчивы, насколько теплы, пахучи, ворсисты – так и хочется сказать «пушисты», как они прядают ушами и склоняют к тебе голову, как фыркают носом – будто чайник закипает. Что за отродье могло желать зла таким существам?