Роберт Маккаммон - Кардинал Блэк

Мистер Корбетт , — сказал ему Блэк той ночью в деревенской больнице, — я наслышан о вас .

— Джентльмены, — елейно произнес Лэш, — я с нетерпением ждал этой встречи.

— Для нас с бароном это большая честь, — ответил Джулиан.

— Покажите мне, что у вас есть.

Джулиан достал из кармана ключ и открыл саквояж. Руки его при этом не дрожали, каждое движение было уверенным. Мэтью не мог не оценить по достоинству стальные нервы своего напарника — если бы саквояж пришлось открывать ему самому, он то и дело ронял бы ключ из дрожащих рук и возился бы до самой полуночи.

Джулиан открыл сумку, перевернул и потряс ее, пока все десять золотых слитков не выпали из карманов и не легли желтоватой грудой на стол рядом с книгой.

Золото отбросило блики на лицо Лэша. Он протянул руку, чтобы провести пальцами по одному из слитков, а затем тихо спросил:

— Где вторая половина вашего предложения?

— Хм, здесь. — Джулиан открыл внутреннее отделение и вытащил пять листов пергамента.

Мэтью напрягся всем телом. Если Лэш под «второй половиной предложения» имел в виду нечто другое, они оба покойники. Джулиан тем временем с театральной медлительностью раскладывал на столе перед вице-адмиралом лист за листом. Лишь когда он закончил, выпрямился и с вызовом приподнял подбородок, Мэтью заметил, что на его лбу выступили бисеринки пота.

Лэш ничего не сказал, все его внимание было обращено к чертежам. Он протянул руку и отодвинул в сторону золотые слитки и книгу, чтобы разложить листы по своему вкусу. Мисс Маллой поглядывала на схемы поверх его массивного плеча. Кардинал Блэк в углу сдвинулся всего на несколько дюймов, словно паук готовящийся нанести удар.

Наконец, Лэш заговорил:

— Отлично! — сказал он. А затем добавил с заметным волнением в голосе: — Превосходно ! Я знал, что вы меня не подведете! Хотя… после вашего последнего сообщения я больше ничего от вас не слышал. — Он поднял глаза на Джулиана и одарил его таким хмурым взглядом, что, будь Мэтью на его месте, у него тут же подкосились бы ноги. — Вам следовало написать мне, что они у вас. Вы непозволительно долго держали меня в неведении.

— Примите мои извинения. Я… чувствовал, что посылать письмо небезопасно.

Лэш снова воззрился на чертежи. Его хмурый взгляд смягчился, а уголки губ начали постепенно растягиваться в победной улыбке.

— Я принимаю ваши извинения. И то, что вы говорите, имеет смысл. Что ты думаешь, Элизабет?

— Они великолепны, — заключила она.

— Более чем великолепны! Они… для меня самое главное .

— Ваше счастье, сэр, — сказал Джулиан, — это наше счастье. Значит ли это, что мы выигрываем торги?

— Это значит, что вы вырвались вперед, — сухо ответила мисс Маллой. — Вице-адмирал Лэш примет решение без спешки. Кроме того, Майлз Мэрда еще не огласил свою…

— Элизабет, давай не будем слишком туманными в наших оценках, чтобы граф Пеллегар не подумал, что мы низко оценили его предложение, — перебил ее Лэш. — Насколько я понимаю, победителями будете вы. И все же, — его рука снова погладила красную книгу, — я могу позволить себе такую роскошь, как время на раздумья. Как бы там ни было, чуть позже я распорядился провести прием, который, думаю, понравится вам, джентльмены. Поэтому давайте не будем спешить с заявлениями о завершении торгов.

— Как я уже сказал, ваше счастье…

Лэш рассмеялся. Он улыбнулся Джулиану, но улыбка его была не веселой, а, скорее, свирепой.

— Вы хоть знаете, что принесли мне? Вы хотя бы догадываетесь, почему я пошел на все эти хлопоты, чтобы герцог де Валаско воспользовался вашими услугами и заключил с вами контракт?

Джулиан помедлил с ответом — возможно, дольше, чем следовало, — однако все же нашел нужные слова:

— Конечно. Планы перед вами.

Мэтью вспомнил, что сказала Львица в гостиной: Я так понимаю, что герцог де Валаско заключил с вами и бароном контракт на убийство его старшего брата. И вы были вознаграждены за это неким раритетом, скажем так, исключительной важности .

Похоже, Пеллегар и Брюкс привезли слитки не из своих личных запасов — велика вероятность, что слитки им передала некая прусская преступная группировка, пожелавшая заполучить книгу Джентри. Истинную же ценность на этих торгах для Лэша представляли именно чертежи. Если это так, то, выходит, Лэш протянул руку почти на тысячу четыреста миль, чтобы достать листы пергамента, которые он теперь рассматривал чуть ли не с благоговением.