Роберт Маккаммон - Кардинал Блэк

— Совершенно верно, — ответил Мэтью, и на этот раз душой он не кривил. — У меня не было выбора. Я должен был поймать его сам. В смысле, поймать… их .

Джулиан странно на него посмотрел, словно эта история о чем-то ему напомнила, но мысль так и не смогла окончательно сформироваться в его голове. Стряхнув оцепенение, он сумел быстро сориентироваться:

— Но, увы, такая поимка злодеев никоим образом не помогла ни одной сироте. Так что… я не буду вдаваться в кровавые подробности. Достаточно сказать, что злодеи получили по заслугам, но Шрама схватили и накинули ему на шею петлю.

— Хм, — выдохнул лорд Тарленторт после минутного размышления. — А ведь палач мог быть соучастником этой черной шайки. Вы так не думаете?

— Я часто думал об этом, — ответил Джулиан. — Знаете, — он помедлил, — лорд и леди… если кто-то становится злодеем, иногда это происходит потому, что зло — просто единственный открытый путь. Остальные закрыты. И тогда — по воле Рока — человеку приходится надеть плащ злодея и носить его с некоей долей гордости, чтобы если уж представлять зло, то в самом лучшем его свете. И при этом, несмотря ни на что — несмотря на то, что сам являешься частью зла — продолжать сражаться с самыми худшими его проявлениями, самыми темными из зол. Таким образом Судьба вступает в игру и задает курс. Задала она его и для вас. То, что мы со Шрамом оказались здесь сегодня, было необходимо для того, чтобы вы услышали эту историю.

— О, согласна! — воскликнула леди. — Я хорошо понимаю, о чем вы говорите.

— Откуда-то, — Джулиан улыбнулся ей самой чарующей из своих улыбок, — я знал , что вы поймете.

Дождь все продолжался, но Бенсон гнал лошадей без жалости и продыху. Лорд Тарленторт открыл свое окно, почувствовал на себе дуновение штормового ветра, и тут же снова его закрыл. Свет зимнего дня стал совсем тусклым. Лорд сунул руку в карман своего пальто и извлек оттуда золотое огниво [12] Огниво — приспособление для получения открытого огня. Имело широкое распространение до конца XVIII столетия, когда были изобретены спички. Сноп искр, высекаемых при ударе кремня о кресало, воспламеняет трут, и при хорошем качестве последнего, вспыхивает пламя. При плохом качестве, трут еще нужно раздуть. . Помахав кремнем и воспламенив трут, он коснулся огнем двух масляных ламп, и те вскоре заполнили салон уютным теплым светом.

Больше Тарленторты не выказывали недовольства присутствием своих попутчиков. Лорд накрыл ладонью руку своей жены и на них, казалось, снизошло долгожданное смирение. Затем Эдгар Тарленторт осторожно обратился к попутчикам:

— Я должен спросить. Ну… поскольку мы заперты в одном пространстве, и все время мира принадлежит нам, возможно, у вас найдутся еще какие-нибудь… эээ… эпизоды , которые вы могли бы нам рассказать?

— О, да! — осклабился Джулиан. Впрочем, улыбка его вновь стала мягкой и дружественной. — Приготовьтесь удивляться.

Это была поистине темная ненастная ночь. Условия слегка изменились, лишь когда ночные фонари лондонских таверн прорезали темноту, послав на улицы желтые лучи, напоминавшие спасательные тросы. Эти нити света, наделенные особой силой, словно защищали своих посетителей от пришедшей в город бури, превращая ее воющий ужас в мягкие вздохи падающего снега.

Впрочем, даже несмотря на освещение, Мэтью опасался затеряться в снежной круговерти — ведь, когда налетали резкие, колкие порывы холодного ветра, срывавшего шапки налетевших сугробов и бросавшего их прямо в лицо прохожим, видимость становилась практически нулевая. Эта непрекращающаяся буря почти полностью поглощала огни таверн и грозилась вскоре скрыть под собой разбитые кирпичи и грубую булыжную мостовую нижнего города, а также величественные особняки и ухоженные парки верхнего. В этом городе разнообразных оттенков серого все неизбежно должно было стать белым.

Этой ночью сквозь завихрения с трудом пробирались две темные фигуры.

Мэтью безропотно следовал за Джулианом, не произнося ни слова жалобы, хотя холод обжигал ему щеки и нос, а снег осыпал хлопьями его и без того заиндевевшее лицо. Между ними сохранялась дистанция в несколько шагов, и даже на таком расстоянии Мэтью было тяжело не потерять напарника из виду.

Джулиан уверенно придерживался выбранного направления: похоже, у него на уме было еще какое-то место назначения — вдобавок к тем четырем тавернам, которые они уже посетили.