Игорь Шприц - Двойной Нельсон

* * *

Встав из-за ресторанного стола, Евграфий Петрович обнаружил, что малость переел. Тело раздулось, на душе лежала смутная тяжесть, ноги подкашивались.

«Надо было один салат есть! А то намешал всякой дряни...» — пришла в голову вялотекущая мысль. Удостоверившись, что Мираков сидит в вестибюле и ожидает Франка (а ждать он умел сутками), Медянников провел подчиненному короткий инструктаж, завершив его логической точкой — демонстрацией всевидящего кулака. И ушел восвояси.

В таких случаях профессиональная привычка побеждает всякие телесные хвори, и Евграфий Петрович пошел проверить филерский пост, выставленный у взорванной лаборатории. Прогулка медленно, но верно целила желудок, так что, когда он добрался до Загородного проспекта, тяжесть прошла, а ноги обрели прежнюю уверенность.

Филер находился на месте. Увидев издалека знакомую фигуру, не кинулся с распростертыми объятиями, а подождал, пока Медянников пройдет в соседний переулок, и только там доложился.

— Все в порядке, Евграфий Петрович, — прикуривая папиросу, тихо наговаривал опытный следопыт. — Журналист вернулся домой с дамочкой, брунеткой, второй раз она у него. Более незнакомых лиц не наблюдал. Все чинно-благородно.

— Как дамочка выйдет, проследишь за ней. Ежели смена придет, передашь, чтобы смена проследила.

— Слушаюсь, — и филер серой тенью растаял в проходном дворе.

А Медянников выбросил раскуренную папиросу (портсигар он носил с собой только для служебных дел) и пошел мимо подъезда Дубовицкого к себе на квартиру. Пора спать, завтра на службу, там и отдохнем...

Но жизнь рассудила по-иному. Только он миновал подъезд и отошел саженей на двадцать, как глухо бухнула дверь и чьи-то быстрые ноги зашлепали у него за спиной. Медянников обернулся и чуть не упал: ему в живот со всего разбегу врезалась маленькая девичья фигурка, простоволосая и босая. Живот взвыл внутренним голосом, но устоял. А девушка, крепко схваченная руками Евграфия Петровича, тихо выла на одной ноте и все порывалась бежать, даже не понимая, что ее держат.

— Эй! Ты куда, красна девица? — вопросил ловец девушек, пытаясь заглянуть ей в лицо.

— Топиться! — По голосу было понятно, что она не шутит. — Пустите!

— Погодь! — не выпускал Медянников. — Отгадаешь загадку — отпущу. В лесу-то тяп-ляп, дома-то ляп-ляп, на колени возьмешь — заплачет. Что это?

— Не знаю... Пустите, кричать буду!

— Не знаешь, а топиться бежишь! Балалайка это.

Девица подняла заплаканное лицо, и Медянников узрел знакомые черты горничной Дубовицкого.

— Э-э-э, — протянул он удивленно. — Оленька! Ты-то мне и нужна.

— Кто вы? — испуганно спросила несостоявшаяся утопленница.

— Кто-кто? Дед Пихто из полиции. А ну, пошли в дворницкую!

— Зачем?

— Я тебе разрешение выпишу, теперь топиться без разрешения запрещено! Ежели все топиться будут, Нева из берегов выйдет, начнется наводнение. Давай-давай, шевели ножками! А отчего босая? Босым топиться негоже, явишься в рай без сапог, а туда не пущают...

И, заговаривая таким макаром зубы, он повел жертву сексуальной социалистической революции в теплую дворницкую, которая для дражайшего Евграфия Петровича была открыта круглые сутки.

* * *

— Хочешь кокаина?

Дора приподнялась на локте и достала из сумочки коробочку с белым душевным лекарством. Вершинин порадовал ее тело неутомимостью, и ей тоже захотелось сделать ему что-нибудь приятное. Тем более что видятся они скорее всего в последний раз...

— Кокаин? — Он с любопытством уставился на дорожку из белого порошка. — Ни разу не пробовал. Говорят, он вреден!

— Жизнь вообще очень вредна и всегда заканчивается смертью. — Дора зажала ноздрю и вынюхала пол-дорожки. — Так что надо все успеть, а то будет поздно... Зажми нос и нюхай.

Вершинин аккуратно вдохнул и закашлялся — с непривычки кокаин попал в горло.

— Ничего, сейчас пройдет.

Дора откинулась на подушку, одной рукой тихо лаская темный грудной сосок. Вторая скользнула вниз и стала ощупывать влажную моховую подушку лона, ища там еще один источник удовольствия.

Вершинин сел на постели, спиной оперся о стену и стал наблюдать за молодой женщиной, впервые в жизни видя и ощущая то, о чем ранее только читал или слышал от более развитых товарищей. Сон прошел, мысли стали объемными и мудрыми, мир вокруг наполнился скрытым смыслом в каждой вещи и повернулся к нему незнакомой, ранее невидимой, но приятной стороной.