Валентин Лавров - Ненависть вождя и любовь разбойника

Приближённые постоянно льстиво жужжали в уши о его гениальности и о якобы всенародной любви к нему. Партийные газеты были заполнены славословием. Поэты, поражённые болезнью пресмыкательства, сочиняли хвалебные стихи. Прозаики не отставали от них.

Владимир Ильич хотел показать, что его боготворят все, даже бандиты. Он искренне жаждал добра миллионам людей и наивно полагал, что миллионы это понимают и отвечают ему обожанием.

На деле никакой любви не было, а была всеобщая ненависть к предводителю тех, кто нарушил мирную сытую и спокойную жизнь ради какого-то химерического «светлого» будущего.

Гиль послушно дал задний ход, и авто поравнялось с преследователями.

Рослый парень потянул за ручку, дверца отхлопнулась. Парень ухватил Ленина за пальто, дёрнул за полу, так что отлетела пуговица, и силой вытащил наружу. Наводя револьвер то на одного, то на другого пассажира, зарычал:

— Быстр-ро, выходь! Пер-рестреляю!

Это был Яшка. Теперь револьвер упёр в голову Ильича.

— Стой, не шевелись!

Ленину было больно и стыдно. Трясущимися руками он протянул спасительное удостоверение:

— Товарищ! В чём дело? Вы меня не узнали? Я Ленин! Посмотрите документы…

Гиль не выключил мотор. Из-за его шума и особенностей дикции Ленина Яшка не расслышал фамилии этого крошечного картавого человечка. Это, очень вероятно, спасло Ленину жизнь.

Яшка дёрнул из его рук удостоверение, передал Коньку и ехидно скривил рот, издевательски стал картавить:

— Хер с тобой, что ты какой-то Левин! Ты — фуфель! А я Яшка Кошельков! Слыхал, поди? То-то и оно! В тёмное время я хозяин города, ха-ха! Давай твой браунинг, а то у тебя с испугу клешни трясутся, вдруг стрельнёшь.

Тем временем подручные Яшки шмонали пассажиров. У Гиля и охранника отобрали револьверы и документы, у Марии Ильиничны вырвали из рук сумку, которую она прижимала к груди и в которой лежали хорошие деньги, а с ушей заставили снять крупные бриллианты.

Васька Заяц сел за руль. Барин весело помахал рукой Ленину и его спутникам:

— С праздничком Рождества! — и мощное авто рвануло с места. Подпрыгивая и взлетая на ухабах, оно стремительно полетело вперёд — к бандитским приключениям.

Авто с бандитами скрылось.

Ленин стоял растерянный, шапка сбилась набок. Он качал головой, словно не веря случившемуся, бормотал:

— Как же так? Стыд, какой стыд! Нас в авто трое вооружённых мужчин, и вот тебе на… — Повернулся к Чабану: — Иван, а ты чего? Обосрался?

— Владимир Ильич, я не мог стрелять в бандита — вы были рядом. — И, забыв, что начальству нельзя указывать на его ошибки, добавил: — Надо было ехать, а не останавливаться…

Ленин резко оборвал:

— Задним числом все умные! — Отчаянно застонал: — Что делать? Что делать?

Мария Ильинична произнесла:

— Надо остановить какого-нибудь извозчика! За любые деньги пусть нас в Кремль отвезёт. Другого выхода нет! — Повернулась к Гилю: — Степан, как думаешь, сколько денег надо дать извозчику?

— Я не знаю, я извозчиками не пользуюсь… — хмуро пробормотал Гиль.

Ленин раздражённо взмахнул руками:

— Что вы херню несёте! Какой извозчик, какие деньги? На этой тёмной дороге бандиты кишат. — Передразнил сестру: — «Сколько денег дать?» Уходить срочно надо. Теперь мы безоружные, то есть беззащитные.

— А куда идти? — спросил Иван Чабан.

— На Кудыкину гору! — не к месту сострила Мария Ильинична.

Ленин помолчал, вдруг его осенило. Он указал рукой на приземистое здание, стоявшее в отдалении. В двух окнах горел свет.

— Вот чёрт! Везет нам, как повешенным! «Санитас» там прежде размещался, раздевалка для лыжников. Теперь Сокольнический райсовет. Вперёд, пострадавшие! — Хотел идти напрямик, шагнул с дороги и чуть не по пояс провалился в снег.

Чабан протянул руку и вытащил Ильича обратно на укатанную дорогу.

Гиль резонно заметил:

— Владимир Ильич, тут снега глубокие. Пошли скорей в обход, по дороге!

Вся команда Ильича торопливым шагом, размахивая руками и тяжело дыша, двинулась к Совету. Раза два-три мимо пронеслись с гиканьем и разухабистыми песнями набитые праздничными людьми сани.

Через несколько минут, запыхавшись, Ленин открыл тяжеленную дубовую дверь Совета:

— Поздравляю, Мария Ильинична! Мы спасены!

Разбойники миновали поворот на Верхнюю Красносельскую, подъехали к Николаевскому вокзалу. Зайцев заправил бензином авто, покатил по Каланчевке к Мясницкой.