Анатолий Леонов - Тайна псалтыри

Между тем гулкое эхо подземелья донесло до ушей монаха звук поспешных шагов. Понимая, что у противника превосходство во времени, Феона вновь бросился в погоню, но не прошел он и двух десятков шагов, как натолкнулся на бесчувственное тело монаха, лежащее на грязном полу у одного из боковых проходов, зачем-то помеченного знаком, похожим на перевернутый Малый Юс [231] Ѧ – буква кириллицы и глаголицы, ныне употребляемая только в церковнославянском языке. . Осторожно перевернув его, он узнал инока Епифания. На шее молодого монаха был отчетливо виден красный рубец от удавки. Взволнованный Феона приложил два пальца к сонной артерии юноши и прислушался. Не сразу, но ему удалось разобрать слабое биение пульса.

– Жив! – облегченно выдохнул Феона и на секунду закрыл глаза. А шаги в подземном лабиринте становились все глуше и тише. Убийца уходил. Еще немного, и догнать его было бы уже невозможно.

Феона торопливо расстегнул однорядку Епифания и ослабил пояс. Вытащив из борта своей одежды тонкую иглу, он до крови уколол подушечки мизинцев на руках молодого монаха, после чего сильно надавил ему большим пальцем между верхней губой и носом и дважды ударил по щекам. Сразу после этого Епифаний глубоко вздохнул и открыл осоловевшие глаза.

– Вот и славно! – воскликнул Феона. – Полежи тут и ничего не бойся! Сразу не помер, значит, и не помрешь!

Монах бежал по подземному ходу, чувствуя легкий сквозняк, обдувавший его лицо. Видимо, потайная дверь была открыта. Это обстоятельство оставляло мало надежды на поимку убийцы, но Феона все еще надеялся успеть. Стены подземелья стали сужаться, и, если в начале пути он свободно мог идти во весь рост и даже с поднятыми руками, то в конце шел согнувшись, а выбирался из подземелья уже ползком.

Снаружи была глубокая ночь. Тихая звездная ночь растущей луны. Он опоздал. Убийцы и след простыл. Монах посмотрел назад и понял, почему раньше не мог найти вход в подземелье. Он искал его у монастыря, а тот находился сразу под верхним откосом горы. В десяти саженях [232] Примерно в 20–22 метрах. от сторожевой башни и был скрыт за обычным валуном, сдвигавшимся с места очень хитроумным приспособлением, умело спрятанным прямо в скалу.

Тяжело вздохнув, Феона направился обратно в подземелье, чтобы забрать раненого Епифания и доставить его в лазарет. Но у входа он немного задержался, изучая механизм, приводящий в движение довольно увесистый валун. Как выяснилось, такое простое и в то же время весьма надежное устройство он видел первый раз в жизни. Легко двигая валун одной рукой, Феона не сразу обратил внимание на каменистую осыпь справа от входа, за которой лежал какой-то белый предмет. Это была тонкая кожаная перчатка с высокими крагами и кружевами. Она была порвана и залита кровью. Феона узнал ее. Перчатка принадлежала воеводе Юрию Стромилову.

Задолго до рассвета, у дороги из Кичменгского Городка в Устюг, верстах в десяти от Дымковской переправы на лесной опушке горел небольшой костер. У костра сидели двое. Лохматый, как леший, ямщик в просаленной, колом стоящей бараньей шубе с опояской, шароварах, сшитых из выделанной телячьей шкуры, вывернутых шерстью наружу, и давно съеденном молью заячьем треухе, неизвестно каким чудом держащемся на копне жестких, будто кабанья щетина, волос.

Вторым был еще не старый, но уже седой как лунь иностранец, одетый на французский манер, с некоторых пор вошедший в моду во многих европейских странах. На нем был голубой неширокий кафтан с отложным воротником и укороченными рукавами, небрежно наброшенный на плечи в виде плаща. Под кафтаном – короткий камзол желтого цвета с разрезами во всю длину, через которые виднелась ярко-красная подкладка. Белая кружевная рубашка, узкие серые панталоны с красными лентами, желтые чулки и желтые башмаки с серебряными пряжками. Завершала гардероб белая фетровая шляпа с высокой тульей и узкими полями, больше похожая на ведро или перевернутую кадку, надетую на голову.

Иностранец был невооружен, а вот ямщик, напротив, держал при себе небольшой арсенал незамысловатых механизмов, изрядно облегчающих взаимопонимание при неожиданных встречах с незнакомцами. У ног его лежал внушительный батик, руками отполированная палка с большим утолщением на конце, вырезанная из молодой березы вместе с корнем, а за пояс заткнут цепной свинцовый кистень с «титьками» [233] Шипами. . Несмотря на солидный набор доводов, побуждающих к миролюбию, ямщик сильно нервничал и ворчал, неодобрительно глядя на своего попутчика, беспечно дремавшего у костра.