Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

— Хорошо, пусть только придет ко мне эта Немчинова! Мы не будем трогать ни ее, ни Аргунова… Пока не будем трогать. В целях охранения агентурного источника.

Азеф строго сказал:

— Этого не мне надо! Этого требует покой государства и незыблемость трона. Сегодня же снять наружную слежку с дома Немчиновой! И впредь попрошу все обыски и аресты согласовывать со мной.

Ратаев хмыкнул и подумал: «Ну, еврейская морда, совсем обнаглел!» — но промолчал и филеров снял. Он чувствовал себя униженным.

На другое утро Азеф поднялся с ощущением в груди какой-то радости. Вдруг вспомнил: «Женечка, моя близость с ней! Какая она прелестная в своей милой наивности. А какая у нее тонкая, шелковистая кожа! А какие груди, какое изумительное тело, ничего лучше нет на свете. Сегодня днем еду к ней. А сейчас пора сделать важное дело — снять дачу! Аргуновы обещали помочь, надо пораньше к ним приехать».

…Как было условлено, Азеф спозаранку прикатил в Добрую Слободку к Аргунову.

Тот, как всегда, был встревожен, первым делом спросил обычное:

— Иван Николаевич, за вами шпиков не было?

Тот усмехнулся:

— Стройными рядами шагали за мной в затылок! — Обнял Аргунова. — Нет, дорогой Андрей Александрович, все чисто, нарочно проехал мимо вашего дома до Садовой-Черногрязской, а потом приказал извозчику развернуться: ищеек нет, только три старухи-богомолки вдали тащились да мальчишки собаку гоняли.

— Времена такие, что и собака может оказаться ищейкой. — Мария Евгеньевна рассмеялась собственной шутке. — Андрею шпики даже по ночам снятся, и его понять можно: столько мук терпел за дело революции!

Аргунов вопросительно смотрел на Азефа:

— Вы были у Немчиновой?

— Да, навестил ее, слежки не заметил. Сегодня опять поеду к ней — она плохо перенесла обыск и допрос. Надо ее поддержать морально. — Перешел на траурный тон: — Андрей Александрович, нашли тридцать экземпляров «Революционной России», Немчинова назвала вас…

Аргунов побледнел и почему-то нервно оглянулся:

— Всё, конец! — Повернулся к жене: — Мамочка, ты слышишь? Теперь надо ждать обыск и прослежку, а то и вовсе арестуют…

Мария Евгеньевна охнула, опустилась на диван и начала тихо плакать. Азеф вызвался:

— Если чего надо, давайте спрячу у себя дома или в конторе.

Аргунов прижал к груди Азефа, с волнением произнес:

— Спасибо, сударь мой, сердечное, кхх, спасибо! Но я в доме нелегальщину не держу. — Застонал: — Неужели опять тюремное безделье, кандалы? Эх, сам виноват: не надо было давать «Революционную Россию» Немчиновой! Она такая легкомысленная, в голове одни амуры…

Мария Евгеньевна обняла мужа, сквозь слезы выговаривая слова утешения:

— Андрюшенька! Я… за тобой… в Сибирь пойду! У-у!..

Азеф решил: «Ну хватит всхлипываний, теперь сумеют крепче оценить мою услугу, успокою их».

— Я уговорил Немчинову изменить показания, сказать, что «Революционную Россию» принес не Аргунов, а кто-то другой, а кто — не помнит! Она сегодня спозаранку должна отправиться к Ратаеву, сейчас, наверное, уже у него. У суда не будет обвинительной базы, чтобы вас, Андрей Александрович, отправить на нары!

Глаза Аргунова засветились надеждой.

— И Женечка согласилась? Ах, спасибо вам, дорогой Иван Николаевич! Мы — ваши должники! Кхх…

Мария Евгеньевна ласково посмотрела на Азефа:

— Коли вы надумали дачу в Сокольниках снять, мы будем сопровождать вас: и воздухом подышим, и вам доброе дело, глядишь, сделаем. Можно, конечно, открыть газеты с объявлениями, но в газетах обычно вранье: «Сдается дешево отличный дом…» А посмотришь — развалюха, да норовят денег содрать побольше. А тут сами выберем…

Аргунов протянул пакет:

— Это вам, Иван Николаевич, от партии — пятьсот рублей, чтобы снять дачу.

— Ах, как вовремя! — обрадовался Азеф. — А то совсем прожился… — И спрятал деньги поглубже в карман.

Остановили лихача, уселись в коляску, и та мягко закачалась на рессорах. Мария Евгеньевна барственно приказала:

— Гони, любезный, в Сокольники!

Выкатили на Садовую-Черногрязскую, слева показались Красные ворота. Свернули у Запасного дворца, который когда-то строила Екатерина Великая. Проехали мимо небольшого дома о двух этажах, с лепниной и балконом, и не ведали, что здесь родился великий Лермонтов. Покатили с горы — по Каланчевке.

Извозчик, молодой мужик с правильными чертами лица, больше похожий на горожанина, чем на природного крестьянина, поинтересовался у Аргунова: