Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

К. Р. сдержал усмешку: Яблочкина была почти ровесницей Книппер. Он умиротворяюще произнес:

— Позвольте, Ольга Леонардовна, с вами не согласиться. У Александры Александровны прекрасная внешность, великолепная грация, отточенность жестов, да и до сорока ей еще жить да жить. Играла она Аглаю превосходно, зал без конца ей бисировал. Мы с графом, — посмотрел на Соколова, — отправили актрисе громадную корзину цветов. — И перешел на другую тему: — А как вам, Ольга Леонардовна, показалась Ермолова в роли Настасьи Филипповны? Согласитесь, она превосходна!

Книппер, словно делая одолжение великому князю, выдавила:

— Недурна, но порой переигрывает…

Соколов не дослушал, выскользнул из залы, сбежал в вестибюль. Он твердо решил проучить нахалов. Приказал швейцару:

— Позови-ка, братец, моего кучера.

Швейцар изогнулся:

— Слушаюсь, ваше сиятельство! — и заспешил на мороз.

Через минуту он вернулся в сопровождении молодого парня в синем кучерском армяке. Соколов вполголоса приказал:

— Егор, вот тебе пять рублей, поезжай в ближайшую аптеку, купи четыре дозы снотворного и быстро возвращайся.

— Будет сделано! — Егор стремительно удалился, а Соколов вновь отправился наверх.

Теперь всех ожидал спектакль, которого прежде никогда и никто не видел и о котором долгие годы вспоминали в старой столице.

Едва Соколов оказался в зале, как к нему заторопилась старая княгиня Гагарина:

— Как ваш батюшка? Он все еще в Государственном совете заседает?

— Заседает! Я по этому поводу вспоминаю проникновенные строки поэта Пушкина.

— Чего-чего?

— В адрес Дондукова-Корсакова.

— А-а!..

— Это председатель Цензурного комитета в тридцатые годы, немало насоливший поэту. А еще Дондуков был вице-президентом Академии наук.

Услыхав про Академию наук, Константин Романов, а также вернувшийся из буфета, где пропустил две рюмки водки, Сипягин сразу заинтересовались. К. Р. спросил:

— Так что писал поэт?

Соколов всегда притягивал внимание окружающих, и сейчас вокруг него сбились любопытные. Он сказал:

— Итак, четверостишие известного Пушкина, столетие рождения которого с некоторыми из вас нынешним летом гуляли в ресторане «Яр»:

Гагарина переспросила:

— Чего-чего есть?

Гости весело засмеялись, а Книппер фыркнула:

— Фи, это так грубо!

— Сударыня, все претензии к покойному поэту, — парировал Соколов.

Книппер защебетала:

— Вы, граф, человек военный, наверное, знаете: якобы в Америке для России построили большой корабль. Это что ж, война, что ль, будет?

— Это вы о крейсере «Варяг»? Я читал об этом в газетах. Еще в октябре в Филадельфии его спустили на воду, и он сделан по заказу нашего Морского министерства. Это чудо техники. Все спасательные шлюпки из особо прочной и легкой стали.

Книппер продолжала любопытствовать:

— А что, и впрямь этот крейсер очень велик?

— Да, по грузовой линии четыреста двадцать футов.

Книппер знала, что такое «фунт», но о футах понятия не имела. Однако сделала значительное лицо:

— Надо же, как техника далеко ушла!

Аргунов с ехидством спросил Соколова:

— Но этот самый «Варяг» будет защищать Российскую империю?

— Будет!

— Тем самым он станет защищать царское самодержавие и бесправие народов. — Аргунов судорожно подергал себя за козлиную бородку, нервно вскрикнул: — Не радоваться надо — скорбеть: боевая мощь империи увеличилась, горе, кхх, угнетенных народов возросло.

Соколов сделал наивное лицо:

— Так, значит, следует Россию сделать как можно слабее? Пусть она будет нищей и беспомощной?

Чепик не выдержал, самоуверенно захрипел:

— Именно так! И если это поняли вы — полковник-преображенец, — стало быть, прогрессивные веяния дошли и до правящих верхов. Они-то, верхи, правды знать никогда не желали.

Соколов подумал: «Господи, какой же зануда!» Он хотел ответить как надо, да не успел — к нему подошел лакей, почтительно поклонился:

— Ваше сиятельство, простите, вас спрашивают внизу…

Соколов пробрался сквозь толпу гостей, сбежал с лестницы, перепрыгивая через ступеньки. В вестибюле, украшенном зеркалами и статуями, увидал кучера Егора. Тот протянул на ладони две коробочки:

— Вот, Аполлинарий Николаевич, аптекарь дал.