Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

– Конечно, отчаяние и неутихающая обида могли толкнуть Соломонию Сабурову на самый коварный поступок, в том числе и на фиктивные похороны несуществующего сына, – осторожно заметил я.

– Этот поступок мог стоить ей жизни!

– Возможно, безысходность положения, в котором она оказалась, была для нее страшнее, чем смерть…

– Ребенок у Соломонии Сабуровой был, это бесспорно! – не дослушав меня, заявил Пташников. – Если бы у нее не было сына, не было бы и ложного захоронения – оно потребовалось ей только для того, чтобы спасти сына. И следственная комиссия точно выяснила, что ребенок был, в противном случае вскрыли бы фальшивое захоронение и разоблачили бы Соломонию. Но этого не сделали, значит, поверили в его смерть. Видимо, Соломония Юрьевна Сабурова действительно была умной, находчивой и мужественной женщиной, потому ей и удалось обмануть следственную комиссию.

На этот раз я нашел доводы краеведа убедительными.

Пташников опять раскрыл одну из лежащих на столе книг.

– Поздние летописи утверждали, что Соломония Сабурова сама захотела в монастырь, вот что сказано в одной из них: «Боголюбивая великая княгиня инока Софья начат молити государя, да повелит ей отбити в обитель Пречистыя Владычица Богородица честного ее Покрова в богоспасаемый город Суздаль». Здесь что ни слово – то ложь, вот и доверяй после этого летописям.

– Что же было на самом деле?

– Немецкий дипломат Сигизмунд Герберштейн, побывавший в России в 1517 и 1526 годах, в своей книге «Записки о московских делах» оставил иную сцену пострижения Соломонии в монахини, которая лично мне внушает больше доверия. По его словам, княгиня срывала монашеский куколь, топтала его ногами, протестовала против творимого над нею насилия, обвиняла мужа в неверности, а людей в жестокости и несправедливости. Чтобы заставить ее замолчать, боярин Иван Юрьевич Шигоня-Поджогин ударил ее плетью. И это в церкви!

– Как ты смеешь?! – вскрикнула Соломония.

– Волею великого князя, – ответил Шигоня.

Этот удар сломил мужество Соломонии, она заплакала.

– Неужели ты будешь противиться воле государя? – спросил Шигоня с издевкой. – Неужели будешь медлить исполнить его повеление?

«Только после этого Соломония замолчала, позволила надеть на себя монашеское одеяние», – оживленно, в лицах, пересказал мне краевед версию этого события, оставленную Герберштейном, которая тоже показалась мне ближе к истине, чем сообщение русского летописца.

– Видимо, крепко боялись приспешники Василия Третьего разоблачений Соломонии, если пошли на такое святотатство – ударить бывшую великую княгиню плетью, в церкви.

– А может, ее разоблачения пугали Глинских? – хитро сощурившись, посмотрел на меня краевед.

– При чем здесь Глинские?

– Есть основания предполагать, что против Соломонии Сабуровой был организован самый настоящий заговор.

– Заговор? – переспросил я, вспомнив утверждение нашего чернобородого попутчика, что и царевич Иван погиб в результате заговора. – Кто же был его организатором?

– Если верить некоторым авторам, то Василий Третий заметил «молодую польскую красавицу» Елену Глинскую сразу же, как только она появилась в Москве, то есть в 1508 году. Соломония Сабурова была пострижена в монастырь спустя семнадцать лет. Следовательно, на столько же лет постарела и «молодая польская красавица». Сами понимаете, что эта версия шита белыми нитками.

А разве не могло так случиться, что Василий Третий по-настоящему полюбил Елену Глинскую?

– Действительно, увлечение Василия Третьего польской панной было таким сильным, что ей в угоду он даже бороду сбрил – поступок по тем временам небывалый для русских князей. Летописец заметил, что великий князь «возлюбил ее лепоты ради лица и благообразия возраста, наипаче ж целомудрия ради». Другой, уже иностранный автор, утверждал, что «Елена соединяла в себе такие чары, каких Василий не мог найти ни у одной русской».

– Вот видите!

– Этот же автор писал, что ее дядя Михаил Глинский принимал участие в заговоре против литовского князя Сигизмунда, был соратником Альберта Саксонского и императора Максимилиана, в Риме принял католичество.

Я не мог понять, к чему клонит Пташников, и попросил объяснений.

– Ловкий проходимец Михаил Глинский не мог жить без интриг. Высказывалось предположение, что именно он организовал женитьбу Василия Третьего на своей племяннице, что именно его усилиями была пострижена в монахини Соломония Сабурова. Возможно также, что это был только первый шаг в заговоре, направленном на введение на Руси католичества, что следы этого заговора тянулись в Рим. Но очень скоро Елена Глинская вышла из-под влияния своего родственника, и этим планам не суждено было сбыться.