Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

Мне хотелось поспорить с Окладиным, но обследование черепов в какой-то степени подтвердило его слова – оба они были разбиты в затылочной части сильными, смертельными ударами.

Я спросил краеведа, что он думает о предположении Окладина, будто нападения на обоз не было.

Пташников ответил нехотя и безразлично:

– В конце концов это – не самое главное.

– А что вы считаете самым главным?

– Самое главное – содержимое сундука! – выпалил краевед. – Преступление четырехвековой давности, если оно имело место, все равно не раскрыть и виновного к суду не привлечь.

– Вы правы, – вроде бы с сожалением сказал Марк.

Наконец скелеты были сфотографированы и подняты из раскопа. Наступил момент, которого ждали все, – крышку сундука очистили от земли и медленно, с трудом, начали приподнимать.

Скрежет проржавевших петель напомнил мне звук, услышанный в Александрове, когда Отто Бэр ночью открывал дверь в крепостной стене.

Мы напряженно склонились над раскопом, на дне которого стоял раскрытый сундук. Мне отчетливо представилось – до самого верха сундук наполнен золотыми крестами, серебряными чашами, окладами икон в драгоценных камнях, женскими украшениями и затейливыми ларцами…

Но мы увидели другое – сундук целиком был забит тяжелыми, позеленевшими от времени булыжниками!

Когда их вынули из раскопа, на самом дне сундука, в грязи, обнаружили переплет какой-то книги, рядом еще один. Оба оказались золотыми, украшены выпуклыми изображениями крестов и распятого Христа, разноцветными камнями, многие из которых были разбиты булыжниками.

Книги! – вот что интересовало Пташникова в тайнике, догадался я, увидев, как он впился глазами в эти находки. Но сами тексты не сохранились, уцелели только богатые переплеты.

Мне опять вспомнился чернобородый – если бы его не выдворили из страны и ему удалось найти тайник, какой удар ожидал бы его здесь, на берегу Ишни!

Об этом же подумал Окладин:

– Жаль, здесь нет нашего старого знакомого Отто Бэра. Эти булыжники вполне достойны тех усилий, которые он затратил на поиски новгородских сокровищ.

– Пожалуй, вы правы – никакого нападения на обоз не было, – сказал Окладину краевед. – Этот сундук опричник спрятал для себя.

– Вы так говорите, словно были тому свидетелем, – заметил я.

– Тут и без свидетелей все ясно: иначе бы Ганс Бэр не оставил возле тайника убитых – они уличили бы его в преступлении.

– Но где драгоценности?! Зачем было опричнику ради булыжников совершать убийство?

– Можно предположить, Ганс Бэр не знал, что сокровищ в сундуке нет, кто-то их подменил, – ответил мне Пташников.

– Вор у вора украл?

– Есть еще одна версия…

– Какая? – поторопил я краеведа.

– В обозе оказались люди, верные Грозному. Они заранее поняли, что задумал Ганс Бэр, и перехитрили его – сокровища, которые он решил припрятать для себя, перегрузили в другой сундук, а в этот накидали булыжников. Вероятно, делали это ночью, иначе не оставили бы на дне сундука ценные переплеты. Так новгородские сокровища в целости и сохранности оказались у царя, а Ганс Бэр – в темнице. Видимо, он до конца дней своих так и не догадался о подмене.

– К сожалению, мы никогда не узнаем, как было на самом деле, – вздохнул Окладин.

– По крайней мере эта версия объясняет, почему царь не казнил Ганса Бэра.

Пташников прочитал недоумение на моем лице и, коротко взглянув на Окладина, пояснил:

– Царь потешался над верой опричника, что на свободе его ждут надежно спрятанные сокровища. Возможно, хотел сыграть над Гансом Бэром какую-то злую шутку.

– Да, подобные шутки были в характере Грозного, – согласился Окладин. – Можно сказать – она ему удалась: спустя четыреста лет потомок опричника все еще гонялся за несуществующим кладом.

– Собственно, мы тоже попали впросак, – вставил я. – Вместо сокровищ нашли груду булыжников.

– А может, все было иначе? – вдруг сам себя попытался опровергнуть краевед. – Опричник умышленно устроил фиктивный тайник, чтобы сбить с толку и получше спрятать настоящий тайник, с сокровищами?

– Вы всерьез? – спросил я.

– А почему бы и нет? Вы же согласны с тем, что Гансу Бэру нельзя отказать в хитрости. Вот он и обманул всех. Возможно, настоящий тайник совсем рядом, в нескольких шагах. Пожалуй, эта версия даже убедительней. Такой человек, как Ганс Бэр, не доверил бы всю правду о тайнике дневнику – слишком ненадежно. Он прекрасно понимал это – и направил всех по ложному пути, а сокровища преспокойно лежат в другом, более надежном месте.