Валерия Вербинина - Сухарева башня

– Конечно, – сказала Надя, и ее ответ наполнил его теплом.

– Тогда до свиданья, – проговорил он, жалея, что их разговор так быстро заканчивается и нельзя продлить его еще хоть немного. – Послушай, а какой…

Но она уже повесила трубку, и он не успел спросить у нее, какой актер ей больше нравится. «Это все моя работа, – мелькнуло в голове у Опалина, – люди встречают нас в тяжелые минуты своей жизни и потом начинают асво… асцо… ассоциировать нас с этими минутами. А на самом деле мы такие же, как все. Совершенно обычные… И все же она сказала «конечно». Это главное…»

Он заметил, что сидит на краю стола Петровича, с аппарата которого звонил, и поспешно слез, потому что сам Логинов только что вошел в кабинет.

– Стоп, – насторожился тот, видя, что Опалин сделал движение к двери, – куда?

– Надо приглядеть за Лизой Евлаховой. – И Иван объяснил, что ей, по его мнению, угрожает опасность.

– А позвонить ее отцу – никак?

– Зачем ему звонить?

– Затем, чтобы он держал дочь дома, если все так серьезно.

– Она в школе учится. Ей нельзя дома сидеть.

– Тем более надо с ним связаться. Он не последний человек в Моссовете, может, как-то обеспечит, чтобы за дочерью проследили.

– Хорошо, – объявил Опалин, – ты звони ему, а я пойду присмотрю за Лизой.

– Опять ты в своем репертуаре, – сказал Петрович после паузы. – Опять все делаешь по-своему, никого не слушаешь. То на Ярцева с голыми руками лезешь…

– И с гранатой, – напомнил Иван, вздернув подбородок.

– Ну хоть до этого ты додумался. А вот Виндавка… Поражаюсь я тебе, Ваня, – Петрович покачал головой. – Ты куда?

– Надоело слушать нравоучения, – выпалил Опалин, который был уже у двери. – Извини, Петрович, ты хороший мужик. Но как же ты иногда достаешь!

И он убежал. Логинов сокрушенно посмотрел ему вслед, вздохнул и стал вызванивать Евлахова.

«Распоряжается, как будто он тут главный… Но с другой стороны… почему меня не покидает ощущение, что он прав? Даже самые дурацкие, самые отчаянные его действия, если присмотреться, почему-то всегда приносят пользу…»

Тем временем Опалин добрался до школы, в которой училась Лиза, и приступил к наружному наблюдению, которое выражалось в том, что он мерз, топтался на месте, слонялся туда-сюда и в итоге привлек внимание школьного сторожа. Пришлось объяснить, кто он такой и что тут делает, а затем повторить объяснение перед директором школы. Хотя Иван болезненно отнесся к тому, что его инкогнито было нарушено, зато ему позволили остаться в теплом помещении и даже принесли чай, а к нему – пирожки с яйцом. Чай, положим, был совсем не такой, как у Авилова, но Опалин был неприхотлив, а с голоду тем более. Дождавшись окончания уроков, он проследовал за Лизой, подняв воротник и прилагая все усилия, чтобы остаться незамеченным. Он проводил девочку до дома Екатерины Александровны, после чего опять принялся топтаться на морозе. Наконец Лиза вышла, но не отправилась домой, а зигзагами пошла по окрестным кондитерским и долго стояла перед витриной магазина игрушек, в которой были выставлены куклы почти в ее рост. «Это потому она не хочет возвращаться, – сообразил Опалин, – что дома находиться стало совсем невмоготу». И тут она развернулась и двинулась прямо на него. Иван занервничал, сделал было движение, чтобы спрятаться за афишную тумбу, но Лиза была уже рядом, и по ее блестящим глазам и упрямому выражению лица он понял, что она его вычислила. Нечего сказать, хорош филер, которого засекла обыкновенная школьница!

– Ты почему за мной ходишь? – спросила Лиза требовательным детским голоском.

– Да я, понимаешь… – забормотал Опалин.

Лиза с жалостью поглядела на него снизу вверх.

– А-а, – протянула она. – Тебе поручили за мной следить?

– Да, чтобы с тобой ничего не случилось, – быстро сказал Иван.

– А я подумала, мне показалось, – заметила девочка, и он убедился, что и сторож, и директор сдержали слово и ничего ей не сказали. – Ладно, ты не беспокойся. Я сейчас домой пойду. А Надьке ты не верь.

Опалин замер на месте.

– Постой, постой, – начал он, – ты это о чем?

– Сам потом увидишь, – бросила Лиза, удаляясь. – Ты просто не верь ей, вот и все.

Он стоял, хлопая глазами, с нелепым видом – словно не был сотрудником серьезнейшего ведомства, словно никогда не рисковал жизнью и не знал, чего она, эта жизнь, стоит; а вот поди ж ты, обыкновенная советская школьница сумела застать его врасплох. Опомнившись, он двинулся следом за Лизой, но весь настрой был сбит, и дистанцию между собой и объектом он соблюдал уже чисто машинально. «Она что-то знает, – думал он. – Наверное, я не нравлюсь Наде. Но почему она в таком случае не сказала мне об этом открыто? Я бы не обиделся», – он прекрасно знал, что обиделся бы, и еще как, но ему хотелось сейчас верить, что он перенес бы этот удар и глазом бы не моргнул.