Валерия Вербинина - Сухарева башня

– Ему кто-то мстит? – живо спросил Бруно. – Ваня, меня тоже поставили на это дело. Обязательно надо будет его раскрыть.

– Надо трясти Евлахова, он должен знать, – сказал Опалин больным голосом. – Чего-то он недоговаривает… Бруно, а что будет с Кручининым?

– Это ты про того, кто на тебя напал, пытаясь Соньку защитить? Конечно, мы погладим его по голове и отпустим. Делов-то!

– Понимаешь, она рыжая, яркая, – забормотал Опалин. – А он холостяк. Одна птица у него. Увлекся…

– Ваня, ты что, защитить его пытаешься? – Бруно встал и одернул форму, что у него было признаком раздражения. – Он убить тебя хотел. Какого черта?..

– Но он же не бандит.

– Какая разница? Напал на агента угрозыска – получай. Или ты что, толстовец, чтобы всех прощать? С таким настроем у нас вообще делать нечего.

– Да жалко мне его, – мрачно сказал Опалин, жалея, что вообще затеял этот разговор. – Он вообще случайно попал…

– А если бы он тебя убил? Если бы он тебя ремнем удавил, тогда что? Тоже прощать? А как насчет Стрелка? Может, и ему сразу амнистию выпишем, а? Раз прощать, так уж всех разом, чего церемониться…

– Бруно, хватит, – попросил Иван и даже рукой заслонился. – Я устал.

Келлер поглядел на его лицо, покачал головой, вынул папиросы, положил их на край стола Опалина и удалился, печатая шаг. Иван остался в кабинете один. Тьма залила прямоугольник окна, и светила за ним только одинокая далекая звезда. Потом кто-то поскребся в дверь.

– Да! – крикнул Опалин.

На пороге возникла фигура человека в форме милиционера. Он покашливал в кулак и вообще выглядел не слишком уверенно.

– Я товарища Опалина ищу, – проговорил милиционер глуховатым голосом. – Мне дежурный сказал, что он еще не ушел…

– Я Опалин, – буркнул Иван, разворачиваясь к посетителю, и тут узнал Кукина, постового с Петровки. – Вы Кукин, верно? Садитесь. Курить хотите?

– Да можно, пожалуй, – сказал милиционер, садясь на стул, с которого пару минут назад поднялся Бруно. Они закурили. – Я тут это, чего пришел… Насчет девочки в розовой шапочке. Тебя еще это интересует?

Папироса замерла в пальцах Опалина.

– Ты даже не представляешь, как, – ответил он.

Андрей Игнатьевич Авилов с детства не любил сюрпризов – и с детства же был обречен с ними сталкиваться. Когда в десятом часу утра в дверь его квартиры позвонили и он разглядел на пороге необыкновенно сосредоточенного Опалина с синяками на лице, игрок понял, что его ждет еще один сюрприз, и вряд ли приятный. Тем не менее он почти сердечно улыбнулся и пригласил помощника агента войти.

– Стрелок все еще твой, – сказал Опалин, избавляясь от верхней одежды и разматывая шарф. – Я его не поймал.

– Знаю.

– Откуда?

– Играл вчера с одним, – туманно ответил собеседник, почесывая мочку уха. – Это правда, что он хочет ограбить какой-то важный поезд? С золотом, как я понял.

Опалин замер на месте. Хотя он уже знал, что ничто на этом свете не может оставаться тайной, если в нее посвящено больше одного человека, он все же был уязвлен.

– Ну, знаешь ли… – начал он.

Ничего более умного ему в голову не пришло.

– Проходи, – сказал Авилов. – Я как раз кончаю завтракать, но можем говорить и так.

На нем был домашний халат с кистями, на волосах – сетка, которую надевали, чтобы не портить прическу. Опалин недовольно покрутил головой – и тут заметил на стойке в прихожей женские перчатки.

– Я тебе помешал? – спросил он напрямик.

Игрок покосился на перчатки и усмехнулся.

– Ерунда. Нарочно забыла, чтобы иметь повод вернуться… Обычный женский трюк. Проходи в столовую. Может, съешь чего-нибудь?

На слове «столовая» Опалин сломался. Было в этом слове что-то до отвращения буржуйское – и при этом он отлично видел, что его новый знакомый вовсе не буржуй, а нечто совсем иное. «Умеют же некоторые устроиться, – мелькнуло в голове у гостя. – И столовая у него, и денег куры не клюют, и бабы на шее виснут – чего еще желать человеку? А глаза у него неживые, – продолжал он про себя. – Что-то с ним не так…»

Но столовая, обставленная прекрасной резной старинной мебелью, Опалину очень понравилась, и он поймал себя на мысли, что был бы не прочь оказаться на месте своего хозяина. На пару часов, не больше – потому что вообще-то свою судьбу Иван ни на чью бы не променял.

От завтрака он отказался. Допивая кофе, Авилов как бы между прочим уронил:

– Не обижайся, но моя просьба, чтобы никто не знал о нашем сотрудничестве, остается в силе. В следующий раз звони. Хорошо?