Николай Свечин - Кубанский огонь

В коридоре первого этажа сыщики вылезли через окно во двор, прокрались на Гоголевскую. Новый базар бурлил в темноте, там сновали какие-то люди, таскали узлы и пересвистывались.

– К облаве готовятся, – указал на них Лыков. – Ну, давай в обход, через Кирпичную.

Они обогнули базар, свернули налево, вышли на Гривенскую и двинулись по ней в обратную сторону. Тут коллежский асессор догадался:

– Скоро дом Грамматикопуло. Мы туда целим?

– Угу.

– Думаете, разбойники испугаются облавы и попросятся к сестрице Рыжего на ночлег?

– Есть шансы.

Они шли по пустым улицам, обходя фонари. Тут и там встречались кучки людей самого непритязательного вида. Городская шушера разбегалась. Кто-то сказал в спину сыщикам, приняв их за своих:

– Ломись шибче, ребята, утром поздно будет.

Дом Грамматикопуло стоял на углу с Карасунской, возле Троицкой церкви. Двухэтажный уютный особнячок, с вазонами и большими зеркальными окнами. Окна был темны.

Алексей Николаевич перешел улицу, приблизился к дому напротив. Осмотрел калитку, примерился, навалился – и своротил засов. Тихо приоткрыл ее. Из темноты вылетела огромная собака и раскрыла пасть, чтобы залаять. Но принюхалась и исчезла вмиг, будто ее и не было.

– Заходи, – позвал помощника статский советник.

Сыщики укрылись во дворе и стали наблюдать через щель в калитке. Так они стояли два часа, не шевелясь и не разговаривая. Точнее, два часа стоял Лыков. Азвестопуло выдержал лишь сорок минут, отошел в сторону и сел на траву.

Наконец на улице звякнула о булыжник железная подковка. Сергей бесшумно поднялся и прильнул к щели. Уже понемногу светало. Питерцы увидели, как высокий человек с мешком за плечами стукнул в ворота. Сбоку тут же открылась калитка, и он прошмыгнул внутрь. А через секунду в одном из окон зажгли керосиновую лампу.

– А ведь в доме электричество, – обратил внимание помощника Алексей Николаевич. – Боится зажигать. Ждала она братца, ждала.

Сыщики затаились еще на целый час. Стало совсем светло, вот-вот на двор могли выйти хозяева.

– Пора, – констатировал Лыков.

Они быстро перебежали улицу, Азвестопуло ловко перелез через забор и открыл калитку с той стороны. Счет шел на секунды. Лыков пер тараном и вышибал двери. Когда сыщики ворвались в гостиную, им навстречу выступил долговязый мужик с белесыми волосами. Он поднял над головой какую-то округлую штуку и крикнул:

– Не подходи! Брошу – от вас только угли останутся!

Сергей вынырнул из-за плеча шефа и спросил, поигрывая маузером:

– Куда лучше, Алексей Николаевич: в пузо или в бомбу?

– Если в бомбу, то он сам же от нее и сгорит, – рассудительно, будто они ничем не рисковали в этот момент, ответил Лыков. – А нужен живой. Опять же…

Он шагнул вперед и ткнул пальцем Рыжему в лоб:

– Сестренкин дом спалишь. Это за ее-то доброту. Он точно застрахован?

И террорист осторожно опустил снаряд на пол:

– Сдаюсь.

Сыщики обыскали самого пленника и комнату, в которой он прятался. В платяном шкафу нашли еще две бомбы.

– Это все?

Рудь съежился:

– Две последних у Прокопия.

– Где он сам?

В этот момент из своих комнат осторожно высунулись хозяева. Полная женщина в пеньюаре не успела сказать ни слова, как брат ее остановил:

– Прости, Одарка. Я им все скажу, лишь бы вас с мужем не тронули. Господа, они не знали, кто я. Помогали по-родственному. Моя вина во всем, а их вины нету.

– Евдоксий, отвечай на вопрос! – повысил голос Лыков. – Где Шкуропат?

– В Садах прячется. А может, и утек, как я, облавы испугамшись.

– Куда утек?

Поджигатель попросил жалобно:

– Ваши благородия, уведите меня отсюда. Стыдно перед семейством, которое меня приютило. Я там все скажу, у вас.

– Бомбомет неси. И свои вещички. Иначе мы тут все вверх дном перевернем.

Через пять минут сыщики вывели арестованного. Тот тащил на спине удивительное оружие, Азвестопуло нес зажигательные бомбы. Лыков как начальник шел налегке. Он чувствовал странное опустошение. Дело сделано. Вон идет единственный человек, который мог поджечь нефтяные склады. Мортира и бомбы захвачены. Осталось поймать упыря, так это несложно. Сам по себе Варивода не опасен, спичками он трубу не подожжет, маузеристы не дадут. Высочайшее поручение выполнено. А радости от этого нет.

Правда, когда они переступили порог сыскного отделения, настрой у статского советника изменился. Радость так и не пришла, но явилось облегчение. Большое-большое облегчение. А тут еще кубанские коллеги. Когда они увидели Рыжего, бомбы и знаменитую мортиру, то возликовали. Екатеринодар застыл в ожидании ужасного террористического акта. Это был их город, Пришельцев и его люди ночей не спали, чтобы предупредить несчастье. И вот результат! Кубанцы чуть не на головах ходили.