Артур Таболов - Кэш

Широкую известность он получил после того, как добился условного приговора для бывшего офицера спецназа ВДВ, воевавшего в Чечне, которого обвиняли в подготовке убийства по найму. Его речь на суде транслировали по телевизору и напечатали многие газеты:

— Сегодня на скамье подсудимых не мой подзащитный, а вся государственная система России, которая обрекает своих солдат и офицеров, мужественных защитников Родины, на нищенское существование, которая толкает их в объятия криминала. Они вынуждены соглашаться на убийства, чтобы обеспечить сносные условия жизни своим семьям. Бездарные, преступные войны, которые вёл Советский Союз и которые продолжает вести псевдодемократическая Россия, насыщают общество ядерным потенциалом злобы, ненависти, презрения к личности человека и к его жизни!

Он стал чаще мелькать в телевизоре, телевизионщикам нравилась хлесткость его оценок. Реклама сделала своё дело, появились состоятельные клиенты. По совету одного влиятельного знакомого он умерил публицистический пыл и даже вступил в партию «Единая Россия». Не потому, что разделял идеи партии, а по простому житейскому соображению, что если пиво продают только членам профсоюза, то правильнее вступить в профсоюз, чем отказаться от пива. И всё пошло как нельзя лучше.

Только вот собственная физиономия ему по-прежнему не нравилась.

Офис юридической фирмы «Горелов и партнеры» располагался на улице Правды на восьмом этаже нового здания, выросшего рядом со старой «Правдой» и как бы придавившего ее своими размерами и современным видом. Аренда здесь стоила дорого, но место было престижное, сообщавшее фирме респектабельность. Не каждый может снимать здесь офисы.

Фирма занимала три комнаты — просторный кабинет, обставленный светлой итальянской мебелью, приемную и еще одну комнату для сотрудников. В приемной была не секретарша, как у всех, а референт, недавний выпускник юридического факультета МГУ, приличный молодой человек по имени Слава.

Обычно Горелов приезжал в офис к десяти, когда на московских улицах кончался утренний пик. В тот день в середине марта, который он запомнил на всю жизнь, он приехал чуть раньше и был раздражен пробками на Тверской, грязью, плюхавшей на лобовое стекло его «лексуса» и плохо работающими «дворниками», размазывающими грязь по стеклу — он забыл долить жидкости в бачок омывателя.

При его появлении в приемной Слава почему-то испуганно воткнулся в компьютер, а сидевшая с ним сотрудница поспешно ушла в свою комнату. Горелов попросил сделать кофе и углубился в изучение дела, которое ему предстояло обсудить со знаменитым адвокатом Григорием Моисеевичем Сахаровым, который должен быть приехать к одиннадцати. Дело касалось рейдерского захвата целой лесопромышленной отрасли в Сибири. Аргументы сторон были настолько же убедительными, насколько и уязвимыми. Но Горелова интересовали не аргументы, а то, что противоборствующие хозяйствующие субъекты были очень богатыми людьми, процесс мог затянуться на годы и при любом исходе принес бы адвокатам хорошие деньги. Он бы и один взялся за это дело, но авторитет Сахарова, известного тем, что он выигрывал самые безнадежные имущественные споры, был очень нелишним. Горелов решил: ладно, пусть я буду младшим партнером, дело того стоит.

В одиннадцать Сахаров не пришел. Не было его и в четверть двенадцатого. Странно, он всегда отличался педантичностью. Горелов вызвал референта:

— Григорий Моисеевич не звонил?

— Нет, Василий Афанасьевич. Я знаю, что у вас назначена встреча на одиннадцать. Позвонить ему?

— Не нужно, позвоню сам.

В половине двенадцатого он набрал номер Сахарова:

— Григорий Моисеевич, я жду вас уже полчаса. У вас что-то случилось?

— У меня? — раздался в трубке немного скрипучий голос знаменитого адвоката. — Нет, любезный. Как я понимаю, случилось у вас.

— О чем вы говорите? — не понял Горелов.

— Вы газету «Мой день» видели?

— Нет. Я не читаю желтую прессу.

— Иногда нужно, там бывает кое-что интересное.

Прозвучали гудки отбоя. Горелов сначала подумал, что прервалась связь, но тут понял, что Сахаров положил трубку. Он вышел в приемную:

— Слава, спустись в фойе и купи в киоске газету «Мой день». Сегодняшний номер.

— У меня есть.

— Ты читаешь эту газетенку? — удивился Горелов. — Зачем?

— Ну, покупаю в метро, для прикола…

Заметка на шестой полосе назвалась: «Нам пишут из Дегунина». В короткой редакционной врезке сообщалось, что письмо читателя публикуется без сокращения и в авторской орфографии: