Артур Таболов - Кэш

— Еще и как возникают! — возразил Кириллов. — Вспомните Ходорковского.

— Гольцов не Ходорковский. Я не буду вас пытать, Кириллов. Не хотите говорить, так и скажите. И я сразу уйду. Когда и как вы узнали, что предприниматель Гольцов в 1998 году не доплатил налоги с двухсот миллионов долларов?

— Пришел один человек. Сказал, что очень боится, что недоплату повесят на него и он сядет. Попросил совета.

— Вы его знали?

— Немного, через знакомых. Теперь я понимаю, что он ко мне присматривался. Уже тогда, сволочь!

— И понял, что с вами можно иметь дело. Это был Михеев?

— Он.

— Что было дальше?

— Я посмотрел документы. И понял, что зацепиться не за что.

— Недоплата была?

— Была. Но сделано было всё очень чисто. Из фирмы налоги перевели в «Сибстройбанк», он как раз в это время обанкротился, перевод не прошел.

— Что значит не прошел? — уточнил Панкратов. — Вернулся обратно?

— Ну да, на счет фирмы. Офис банка продали за долги, все архивы выкинули на помойку. Но платежка в фирме осталась. Получалось, что все налоги уплачены, не придерешься. А что они пропали в «Сибстройбанке» — это уже не их проблемы. Осень 98-го года, вспомните. Банки лопались, как мыльные пузыри.

— Вы сказали Михееву, что оснований для возбуждения уголовного дела нет?

— Сказал. Он спросил: а если платежка исчезнет? Я ответил: тогда совсем другое дело.

— И она исчезла, — констатировал Панкратов. — А компьютерную базу данных основательно подпортил вирус. Я внимательно прочитал все протоколы судебных заседаний. У меня создалось твердое убеждение, что весь процесс был проплачен. Весь — от следователя до прокурора и судьи. Сколько вы получили от Михеева за то, чтобы возбудить уголовное дело?

— Нисколько. Мне оно было нужно. Для карьеры. Таких дел в Таганской прокуратуре еще не было. Везде были, а у нас не было. Наверху могло создаться впечатление, что мы потеряли политическое чутье. Поэтому я его возбудил.

— Вы забыли, Кириллов, с чего мы начали разговор, — мягко упрекнул Панкратов. — Я никого не представляю, передо мной не нужно врать и оправдываться. Я знаю, зачем Михееву было нужно это уголовное дело. Он боялся, что Гольцов выкинет его из бизнеса. И было за что. Он ошибся, у Гольцова и в мыслях этого не было. Он умел прощать друзей. Тех, кого считал друзьями. А теперь научился не прощать. Сколько вам заплатил Михеев?

— Я уже сказал — нисколько.

Панкратов неторопливо поднялся.

— До свиданья, Кириллов. Правильнее сказать — прощайте. Вряд ли мы с вами еще встретимся. Разве что случайно. Лет через десять. Не думаю, что я вас узнаю. Зона очень меняет людей.

Следователь Кириллов живо представил, как сейчас загремит ключ в двери, хмурый контролер проведет его по коридорам СИЗО и впихнет в камеру, до отказа набитую людским сбродом — грязным, наглым, уважающим только грубую физическую силу и ничего не знающим о правах человека. И он уже никогда не услышит нормальную человеческую речь.

— Не уходите, — попросил Кириллов. — Пожалуйста. Я отвечу на ваши вопросы.

— Сколько вам заплатил Михеев? — повторил Панкратов.

— Двести тысяч долларов.

— Всего-то?

— Тогда это были большие деньги, я на них купил квартиру.

— Сколько занесли прокурору Анисимову?

— Сто тысяч.

— Судье Фроловой?

— Триста. Другой уровень, всё зависело от неё.

— Кто передал взятку судье?

— Адвокат Горелов. Он её хорошо знал, они вместе учились в юридическом институте.

— Адвокат Горелов? — не поверил Панкратов. — Он же защищал Гольцова. И Гольцов ему хорошо платил. Его тоже купили?

— Ну да.

— За сколько?

— Не знаю.

— Кто ему заплатил?

— Сам Михеев.

— Теперь я понимаю, почему Гольцов отказался от последнего слова, — заключил Панкратов. — Он всё понял. Но слишком поздно.

— Вы хотели дать мне совет, — напомнил Кириллов.

— Обязательно дам, — пообещал Панкратов. — Но мы еще не во всём разобрались. Что за повестку вы послали Гольцову в сентябре 2008 года?

— Повестку? — переспросил Кириллов. — Какую повестку?

— Вы вызвали его на допрос в качестве свидетеля. На четырнадцатое сентября.

— Да, было такое, послал.

— Зачем? Хотели возбудить против него новое дело?

— Нет, попросил Михеев.

— Зачем это было нужно Михееву?

— Какие-то дела по бизнесу. Гольцов начал выступать, его нужно было утихомирить. Напомнить, что он вышел по УДО, и срок еще не закончился.

— Сколько за это вам заплатил Михеев?

— Ни рубля. Это была товарищеская услуга, я не мог ему отказать. Вы уж совсем принимаете Следственный комитет за универсам.