Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг [Компиляция]

— Бюро "Вечность", какая-то там артель, — продекламировал он, подойдя к толстяку. Тот напрягся. — Помните меня? Я еще к вашему соседу приходил.

— Кажется, припоминаю, — пробормотал толстяк. — Только я больше не при делах. Сократили меня.

— Ну! Неужели товар перестал пользоваться спросом?

— Нет, просто место мое понадобилось одному родственнику начальника. Теперь вот думаю, куда податься. Может, помощником ветеринара возьмут, а может, в "Добролет" устроюсь, в отдел рекламы. Говорят, у меня к ней талант.

— Что ж, воздушный флот — дело хорошее, — заметил Опалин. — Пойдем выпьем за талант.

— Да тут дорого все.

— Ничего. Я плачу.

— Да? Ну тогда пошли…

Но ликеры в буфете оказались слишком сладкие, а толстяк, выпив, стал нести такую чепуху, что Опалин вскоре перестал его слушать. Вокруг них накрашенные женщины говорили громкими голосами, и из бильярдного зала доносился стук шаров.

Чувствуя, что с него хватит, Иван расплатился, забрал в гардеробе свое пальто и вышел наружу. Падал снег, мягко ложась на витрины "Мосторга", на площадь, по которой полз трамвай, и на царских орлов на башнях Кремля. И Опалина внезапно охватило такое чувство одиночества, такая тоска, что ему захотелось плакать. Но он не выносил слез, не выносил ощущения собственной слабости и тотчас же устыдился своего порыва.

"Подумаешь, остался без кино. И Авилов сразу же как-то отстранился… Когда я сказал про друзей, у него бровь поднялась — явно не считает он меня никаким другом, да и не считал никогда. Так… были общие интересы, да кончились. Ну и ладно, впервой, что ли… Надьку только жаль — пропадет. И что я могу сделать? Да ничего. Нельзя помочь тому, кто сам себе враг, — он чихнул и досадливо сморщился. — Поеду-ка я лучше домой… Дома тепло. Надоели эти холода, поскорей бы пришла весна…" И, подняв воротник, Опалин захромал к трамвайной остановке.

Сложно жить в советском государстве в 20-е годы! Вот только съездишь к знакомым на дачу, возвращаешься — а на твоей жилплощади обосновались чужие люди. Так пострадала Маруся: некто предъявил свидетельство о ее смерти и вычеркнул ее из числа живых. Разобраться с необычной проблемой поможет московский угрозыск, а конкретно — молодой сыщик Опалин…

Маруся Смирнова умерла в понедельник, в среду ее похоронили, а в пятницу она познакомилась с помощником агента угрозыска Опалиным.

— И что же мне теперь де-е-елать?

Сидя на видавшем виды продавленном стуле, Маруся уткнулась лицом в платочек и зарыдала. Плечи ее затряслись, мелко задрожал кокетливый бант, приделанный к шляпке, и даже богатырская спина согнулась от горя.

Судя по представленным документам, Марусе было 26 лет, но выглядела она старше и казалась воплощенной мечтой поэта, в данном случае — гражданина Некрасова. Глядя на богатырскую стать Маруси, никто не усомнился бы, что именно этой посетительнице Московского уголовного розыска под силу остановить коня на скаку, войти в горящую избу или совершить еще что-нибудь столь же эпическое.

Но подобно многим, очень многим людям выдающейся (без преувеличений) внешности Маруся оказалась обидчивой, как ребенок, и теперь, когда она рыдала неподдельными слезами перед смущенным Ваней Опалиным, ее было по-настоящему жалко.

— Вся жизнь… вся жизнь псу под хвост! — донеслось до Опалина сквозь платок. — И жилплощадь… шестнадцать аршин! Комната отде… отдельная! А-а-а!

Помощник агента уже знал, что как только домоуправлению стало известно о безвременной смерти гражданки Смирновой, ее как не имеющую больше права на земные аршины быстренько выписали, и в комнатку Маруси заселилась некая гражданка Брындина, по чистому совпадению — дальняя родственница управдома.

— Гад, свинья, мерзавец! — обличила Маруся управдома, ожесточенно комкая платочек. — Полдеревни к себе в Москву перетащил! Всех в доме прописал… а родственнички его пьют без просыпу! Электричество жгут почем зря, а счетчики общие, по ним все платить должны! Мы уж ему и так, и этак: уйми своих, а то заявим… куда-нибудь… Нечего электричество жечь без толку! А он говорит — нет такого закона, чтобы рабочему человеку нельзя было электричеством пользоваться… И управы на него никакой! Хорош наш управдом! Еще и Таське из двенадцатой квартиры проходу не дает. Жена лупит его, да без толку… Половину волос на голове выдрала, а ему хоть бы что!

Опалин кашлянул. Подробности, которые на него обрушила Маруся, пока не представлялись ему существенными для дела, но он не стал прерывать говорившую, тем более что это было совершенно бесполезно.