Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Вы не подскажете, где его проще всего найти? — спросил Опалин. — Хочу уточнить кое-что.

И на следующий день Казачинский доставил к нему студента, решившего, что предстоящий разговор связан с возобновлением поисков шофера, который насмерть сбил его дядю.

Опалин не стал разуверять Былинкина, и, задав для отвода глаз несколько общих вопросов, перешел к интересующему его скандалу в «Национале».

— Ну, это когда было, еще до праздников, — удивился Миша. — И почему непременно скандал? В «Национале» такое случалось… А выходка этого фотографа — сущая чепуха. Дядя, по крайней мере, отнесся к ней очень… юмористически. Выпил человек, был расстроен и приставал ко всем, интересовался, считают ли его хорошим фотографом.

— А Доманин сомневался в собственном таланте?

— Нет, тут другое. Ему обещали персональную выставку, а в последний момент завернули. Я так понял, завернули… ну… в оскорбительной форме, мол, не настолько он хороший фотограф, чтобы ему выставки устраивать. А он о себе был очень высокого мнения…

Выставка. Вот оно что. И Опалин сразу же вспомнил надпись на обороте фотографии Маши: «Для выставки. Парижанка на бульваре Монпарнас…»

— Вы его лично знали? — задал он следующий вопрос.

— Нет, только по рассказам дяди — они пару раз ездили вместе за границу. Оказались в одном вагоне, так, кажется, и познакомились. Доманин же где только не был — и в Испании на фронте, и в Италию ездил, и еще куда-то. Он считал дело с выставкой решенным, и чуть ли не пригласительные билеты хотел распределять, а тут ее отменили и снимки вернули — дескать, забирайте свое барахло. В «Национале» он все совал фотографии дяде и каким-то знакомым за соседним столом, требовал сказать правду, хорошие они или никуда не годятся. Ну, ему, конечно, говорили, что фотографии отличные, и надо подождать, все устроится, просто кто-то против него интригует. А он разошелся и кричал, что он Лев Доманин и не позволит так с собой обращаться. Хотя он вовсе не Доманин и не Лев, а Лейба Герштейн или как-то вроде того.

Опалин задумался. Лев — конечно, в честь Троцкого, была такая мода, пока тот оставался в силе. Даже анекдот ходил в двадцатые годы, что больше всего львов в Москве: Лев Давыдович, Лев Борисович [12] То есть Троцкий и Каменев. и несметное количество прочих. Впрочем, опала Троцкого тотчас породила другой анекдот — что его фамилию теперь надо писать «Троий», потому что ЦК выпало. Интересно, какое направление попытаются придать делу убитого Доманина. Насколько было известно Опалину, следствие застыло на той точке, на которой его оставил Манухин, хотя никто при этом не спешил признавать дело банальным убийством с целью ограбления. «А ведь наверняка кто-нибудь половчее Манухина пытается пристегнуть сюда политику… например, объявить Доманина скрытым троцкистом. Или не сам был троцкистом, но убили троцкисты, с которыми он неосторожно общался. Хотя… как говорит Терентий Иваныч, трудно держать нос по ветру, когда начинается ураган… Доманин же „первых лиц“ правительства снимал, среди прочего. Если его признать врагом или сочувствующим врагам, возникнет слишком много вопросов…»

Опалин обсудил с Былинкиным еще несколько моментов и, когда тот подмахнул заполненный Петровичем протокол с краткой выжимкой из предоставленных сведений, выписал студенту пропуск на выход.

— Давай выкладывай, — потребовал Петрович, когда за Былинкиным закрылась дверь.

— А нечего выкладывать. — Опалин поморщился. — У меня такое ощущение, что тут каким-то боком замешан «Националь».

— Думаешь, убийца был в ресторане? Среди посетителей? Или это кто-то из персонала? Ваня!

Не отвечая, Опалин поднялся с места.

— Пойду к Николаю Леонтьевичу… Надо кое-что с ним обсудить.

Очевидно, итогом этого разговора стало событие, которое постоянные посетители «Националя» еще долго вспоминали, дополняя собственными фантастическими домыслами. В тот памятный день, ближе к вечеру, к ресторану лихо подкатило несколько милицейских автобусов, из автобусов вышли с десяток проводников с собаками и несколько сотрудников угрозыска. Музыканты в ресторане сбились с ритма, завидев незваных гостей, но хмурый тип со шрамом, командовавший операцией, попросил всех продолжать веселиться, потому что к честным людям у них претензий нет, а ищут они опасного преступника. Музыканты заиграли, пары вновь принялись танцевать, собаки (и в их числе Фрушка) прошли по залу ресторана, и в сопровождении проводников удалились по направлению к помещениям, предназначенным для персонала.