Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

Вспоминая об этом сейчас, Опалин заворочался в постели. Ему не давало покоя, что его обвели вокруг пальца, и что вместо того, чтобы присмотреться к сапогам сторожа и задуматься, не мог ли он стоять под окнами, он, Иван, развесив уши, слушал его сказки.

«И Михельсона без меня взяли… Кстати, что он тут делал? И где остальные члены его шайки?».

Ответ на этот вопрос дал за завтраком Каспар Берзин.

– Проверили отпечатки пальцев – действительно оказался Михельсон. В Москве он попал в засаду, убил какого-то ишака и сбежал. Его подельников задержали…

– Кого убил? – машинально переспросил Опалин.

– Кого-то из ваших. Фамилия еще такая странная…

Иван замер.

– Лошака, что ли?

– А! Да, точно, Лошака. Ты его знал?

Опалин попытался собраться с мыслями. Михельсон убил Лошака. Как же так? Лошак не любил, когда его привлекали к засадам, и старался в них не участвовать. Неужели из-за того, что Иван оказался в Дроздово…

– Да, я его знал, – ответил он на вопрос Берзина.

– Дружили? – спросил Каспар, скользнув взглядом по расстроенному лицу собеседника.

– Ну, в общем…

Иван растерялся, не зная, как объяснить – даже не Берзину, а прежде всего себе самому. Как это часто бывает, теперь, когда Лошак погиб, все его недостатки вдруг стали казаться незначительными. Ну, любитель простых решений, напористый, никогда не сомневался в правильности линии партии и комсомола, но ведь не это же было в нем главным. Почему-то Иван прежде всего вспомнил, что у Лошака была мать, которая души в нем не чаяла, и девушка, на которой он собирался жениться. Опалин попытался представить, что они чувствуют теперь, и у него сделалось горько во рту. Убит – застрелен бандитом при исполнении служебных обязанностей; еще один из длинной череды агентов уголовного розыска, ставших жертвами своей нелегкой профессии.

– Мы за него отомстили, – сказал Каспар, который по-своему истолковал растерянность Ивана. Тот поднял голову. Лидия Константиновна мешала чай в чашке, Верстовский молчал, молчал и учитель. Что касается Яна, то он, как и прежде, присутствовал, но как разновидность человека-невидимки. Его, конечно, видели, и в то же время он никак не давал знать о себе, и по его широкому лицу не было понятно, что он думает о происходящем и думает ли вообще.

– Да, кстати, насчет твоего запроса, – добавил Берзин, усмехнувшись. – Мы навели справки. Сергей Иванович Вережников действительно умер в Париже, так что можешь не волноваться. Сюда он уже не вернется.

– А инженер? – вырвалось у Опалина.

– Он теперь не инженер, а пролетарий. На заводе работает. – Усмешка Каспара сделалась прямо-таки адской. – Что вы об этом думаете, многоуважаемая? – Он повернулся к Лидии Константиновне. – Жил человек, не тужил, вместе с братцем выжимал досуха глупых посетителей и считал себя умнее всех на свете, а чем кончилось-то? Чужбина, копеечная должность и – что впереди? Могила на русском кладбище, на которую никто не придет? А?

– А что стало с его женой, как ее – Зинаидой Станиславовной, кажется? – вмешался Иван, видя, что учительница побледнела и стала часто дышать.

– Консьержкой служит, – отозвался Берзин, – это что-то вроде привратницы или швейцара, – пояснил он, видя, что Опалин его не понял.

– Постой. – Иван нахмурился. – Но они же увезли с собой какие-то ценности, деньги…

– Ну увезли, и что? Послевоенный кризис благополучно все съел. К тому же ты забываешь, что если люди привыкли делать деньги из воздуха, они уже не понимают их цены, – насмешливо проговорил Каспар. – Вам что-то не нравится, Лидия Константиновна?

– Мне не нравится ваш тон, – выпалила учительница. Ее щеки порозовели.

– Лида, не надо, – проговорил Киселев, но было уже поздно.

– Какая решительность, – проговорил Берзин, и по блеску его глаз Опалин понял, что тот абсолютно уверен в себе и сейчас раздавит собеседницу точно так же, как давят какое-нибудь насекомое. – Ты слышал, Паша? – повернулся человек из ГПУ к Верстовскому. Архитектор съежился и ничего не ответил. – Вот как надо говорить, когда с кем-то не согласен! Уверен, товарищ Ермилова, – Каспар послал Лидии улыбку, от которой завяли бы цветы, – что вы точно так же высказывали свое недовольство, когда богачка Драгомирова приезжала к Сергею Ивановичу и платила огромные деньги, чтобы он передал ей с того света послание от ее маленькой дочери, умершей от кори. Да? Да? Ведь вам это не нравилось? А когда овдовевшая графиня Орлова хотела связаться со своим умершим мужем через того же Сергея Ивановича, и ради этого продала свои последние ценности? Вам же это не нравилось, да? Вы были так же решительны и высказывались против, товарищ Ермилова?