Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

На работе утром пришлось выезжать всей опербригадой на место двойного убийства, которое, к счастью, удалось раскрыть по горячим следам. Вернувшись на Петровку, Опалин позвонил коменданту и предупредил его о том, что отправляет в театр трех своих подчиненных.

Повесив трубку, он сказал Казачинскому, Петровичу и Завалинке:

— Допросите служащих и артистов под протокол, а еще — найдите вахтера Благушина. В деталях расспросите его о ночи с шестнадцатого на семнадцатое число: где был, что видел, кто куда ходил. Теперь вот что: костюм, в котором я видел Виноградова, наверняка должен быть где-то учтен. Вы отправитесь в пошивочный цех, к костюмерам, короче, к тем, кто занимается костюмами, и выясните, пропал ли костюм или он находится на месте. Мне не нравится, что одежда, в которой молодой человек пришел в театр, исчезла, и я не удивлюсь, если окажется, что костюм Виноградова волшебным образом вдруг где-то обнаружится. Если это так, изымайте костюм как улику и приобщайте к вещдокам. И помните: вы просто делаете свое дело, скучную бумажную работу. Никаких угроз, ничего, что могло бы их насторожить. Это понятно?

— Может быть, ты объяснишь, что именно нам надо искать? — спросил Казачинский. — Кроме костюма?

— То же, что и всегда. Вранье и противоречия. — Опалин нахмурился. — Будьте предельно корректны и осторожны. Это странная среда и странные люди.

И, подумав, добавил:

— Я не верю ни одному их слову. Вот не верю и всё.

Петрович кашлянул.

— Ваня, мне все-таки кажется, что надо вплотную заняться теми двумя или тремя минутами, когда тело исчезло, — как всегда, веско и рассудительно заговорил он. — Чудес не бывает. Либо его где-то спрятали, либо увезли, либо сначала спрятали, а потом увезли. И еще меня беспокоят грузовики, которые в ту ночь вывозили декорации. Ты не думал о том, что труп могли спрятать в какой-нибудь декорации?

— Думал, — признался Опалин.

— Ну так чего мы ждем? Можно же поехать на склад, где они хранят свои декорации, и устроить там обыск.

— А я думаю, что тело вполне могли спрятать в театре, — неожиданно подал голос Антон.

— Почему не в доме на Щепкинском проезде? — поинтересовался Казачинский. — Тело ведь могли и туда утащить.

— Куда? В коммунальную квартиру? И как ты там спрячешь труп? Он же будет… — Антон замялся, но потом вынудил себя договорить, — разлагаться.

Петрович поглядел на него с удивлением. Прежде он держал Завалинку за желторотого юнца, который не слишком-то подходит для их работы; а вот поди ж ты, юнец оказался не так уж глуп.

— Я видел театр изнутри, и вы тоже его увидите, — заговорил Опалин. — Поверьте на слово: обыскать такое старое и сложное здание сверху донизу просто невозможно. Если труп на складе декораций, рано или поздно он даст о себе знать — по той самой причине, которую назвал Антон. Что касается дома в проезде — нет, не думаю, чтобы тело унесли туда. Я дурак, — мрачно добавил он. — Не надо было мне вестись на истерику Люси. Я должен был отправить ее за милиционером, а сам остаться у тела. А теперь все усложнилось, потому что тела нет.

— Да, — кивнул Петрович, — нам нужен труп. Очень нужен.

— И вот еще что. Проверьте алиби Вольского: где он был в тот день, что делал. Мне не нравится, что он сгоряча, по его словам, пригрозил задушить Виноградова, и вскоре того и в самом деле удавили.

— Хорошо, — сказал Казачинский. — А с другим нашим делом что? Я про жену инженера, которая то ли сбежала, то ли нет.

Опалин не то чтобы знал достоверно — он кожей чувствовал, что коллеги начинают на него сердиться за то, что он, как они считали, голословно назначил Демьянова виновным, в то время как ничто не подтверждало эту версию. Интонация Казачинского ему не понравилась, но он сумел сдержать себя и даже улыбнулся.

— Ничего не изменилось, продолжаем заниматься расследованием, как и раньше…

К счастью, тут зазвонил телефон, и Иван, который вообще не слишком его жаловал, поспешно схватил трубку.

— Опалин… Да, Николай Леонтьевич. Сейчас буду.

— Начальство вызывает? — спросил Петрович, когда Опалин повесил трубку.

— Угу, — буркнул тот, поднимаясь с места. — Я пошел.

И с этими словами он скрылся за дверью.

В кабинете Николая Леонтьевича он увидел уже знакомую ему Екатерину Арсеньевну, которая судорожно цеплялась за высокого сутулого мужчину лет пятидесяти.

— Борис Виноградов, — представил его Твердовский. — Наш… э… знаменитый художник…

— Ну, не такой уж знаменитый, — попробовал пошутить мужчина, но посмотрел на мученическое лицо бывшей жены и умолк, досадуя на себя.