Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

– Наивный ты парень, – сказал Одинцов и ткнул в пепельницу окурок. – Мы могли прислать этих ребят. Ева могла их впустить или подать какой-то знак… Поставь себя на место следователя. Ева сбежала, я сбежал. Через полторы недели ни с того ни с сего вдруг появляется запись убийства, как будто специально для того, чтобы обеспечить алиби. Одно дело, если бы в гостиной постоянно работала камера. Тогда понятно. А эту включили именно тогда, когда надо. Ева тоже очень вовремя ушла и не возвращалась, хотя метнуться до помойки и обратно – пара минут… Исполнителей действительно видно, потому что мы могли их подставить, не предупредив про камеру. И так далее.

– Что за бред… Зачем нам их подставлять?! – недоумевал Мунин.

– Ты же сам сказал: для алиби, – усмехнулся Одинцов.

Ева растерянно спросила:

– А зачем нам было убивать Салтаханова?

– У народа в следственной группе фантазия покруче нашей, – заверил Одинцов. – Придумают, зачем. Только начнут они с экспертизы. Будут запись проверять и так, и сяк, и наперекосяк. Монтаж – не монтаж, постановка – не постановка; где это снято, каким образом… Времени у них вагон. А пока они копаются, эти вот, – он кивнул на монитор макбука, – за нами придут.

– Если мы сдадимся, нас будут защищать, – сказал Мунин, и Одинцов спросил его совершенно серьёзно:

– Ты уверен?.. Уверен, что будут, и уверен, что защитят?

Историк промолчал, Ева поёжилась. Обоих удивила неожиданная улыбка Одинцова и его бодрый тон:

– Да ладно, чего вы скисли-то? Хорошая мысль – отправить это кино следователям. Хорошая и правильная. Только куцая. И в Россию нам пока рановато. А на время, пока товарищи офицеры делают экспертизу и головы ломают, мы с вами подстрахуемся…

Одинцов совсем не хотел рассказывать о своих планах. Но Ева и Мунин всё же имели право хотя бы в общих чертах знать о происходящем. Опыт показывал, что троица сильна именно в команде. И вдобавок они – родственники, хотя в голове это по-прежнему не укладывалось.

– Нам повезло, – сказал Одинцов, – потому что у нас есть Жюстина!

Он придумал хитрый способ, как использовать запись убийства, когда записи у него ещё не было. Жюстина оказалась в гостях у Вейнтрауба очень кстати. Одинцов сумел тайком поговорить с ней и попросил навести справки про Салтаханова как офицера Интерпола – экс-президенту международной полиции это не составляло труда. Главным образом Одинцова интересовала возможность связаться с чеченскими родственниками убитого…

– …потому что культура культурой, но есть ещё суровые законы гор, – объяснил он с кавказским акцентом.

– Кровная месть?! – не поверив, ахнул Мунин.

– Вот именно.

– Это дикая идея, – сказала Ева.

– Дикая идея – сидеть и ждать, пока до нас доберутся ребята, которые завалили Салтаханова, – возразил Одинцов. – Потому что я не могу добраться до них первым. Руки коротки. Даже вычислить не могу: времени в обрез и обратиться не к кому. А так есть хоть какая-то надежда. Пока они охотятся на нас, кровники будут охотиться на них.

– Вы хотите сделать нас приманкой? – спросил Мунин.

– Мы и так приманка. – Одинцов не стал напоминать, что раньше троицы в очереди на зачистку всё-таки стоит Борис. – Вернее, пока мы просто корм. Но можем стать приманкой с о-очень острым крючком, о котором эти ребята не подозревают…

Он вытащил из пачки очередную сигарету и сказал:

– Ладно, давайте закругляться. Идите спать.

– А ты? – спросила Ева.

– А я с Жюстиной потолкую и тоже приду.

– С Жюстиной? О чём это?

Ева смотрела с подозрением; в голосе её звучала капризная ревность. Одинцов дрогнул, и Мунин довольно ухмыльнулся. Правда, он тут же пожалел о своём веселье. Одинцов смерил историка тяжёлым взглядом и объяснил, что не может связываться с чеченцами напрямую, потому что они его не знают. Если запись придёт от него – велика вероятность, что результат будет обратным. Зато экс-президент Интерпола как источник информации об убийстве не вызовет лишних вопросов, и родственники Салтаханова мгновенно начнут действовать.

Выслушав объяснения, Мунин с Евой подчинились и ушли в свои номера. Одинцов поколдовал в программе видеомонтажа, сделал отдельный файл с финальной частью записи, где были хорошо видны лица убийц, и отправил Жюстине. Вскоре она перезвонила.

– Как всё прошло? – спросил Одинцов. – Прах к праху и покойся с миром?

– Если бы… Всё только начинается, – вздохнула Жюстина. – Поминки, журналисты, адвокаты… Внук этот, Лайтингер – урод настоящий…