Оскар Мюриэл - Темные искусства

Девятипалый воздел руку, изображая, что душит треклятую бабу. Воспользовавшись моментом, я выдернул Пратта из его хватки.

— До чего жалкое зрелище, — промолвил он, разглаживая свой сюртук.

— Я сейчас из тебя жалкое зрелище сделаю, если ты немедленно отсюда не уберешься!

Пратт явно собирался еще как-то позлорадствовать, так что я поскорее вмешался.

— И я этому поспособствую.

Пратт одним махом собрал со стола бумаги и наконец-то ушел.

— Я чертов вызов для него! — рявкнул Макгрей, когда мы зашли в кабинет. Он пнул стопку потрепанных книг по ведовству, и они разлетелись по всей комнате. Одна приземлилась на дремавших собак, которых это нисколько не потревожило. — Он не сумел добраться до моей сестры и теперь навострил зубы на Катерину, как псина на мозговую косточку.

Макгрей развалился на стуле, взгромоздил ноги на стол и уже собирался снова разразиться руганью, как вдруг в дверь тихонько постучали.

— Ну чего !

В кабинет несмело шагнул долговязый юноша, и я тотчас ощутил к нему жалость — к его крошечным круглым очкам, смехотворно пухлым губам и мягкой линии подбородка, который напомнил мне практически отсутствующую нижнюю челюсть королевы Виктории. Вид у него был отстраненный, словно шестеренки в его мозгу не совсем стыковались друг с другом.

Макгрей настороженно на него посмотрел.

— И кто же ты?…

Парень поправил галстук.

— Элмер Сперри, сэр. Поскольку у мисс Драгня нет адвоката, я был назначен ее защитником.

— Срань господня!

Сперри облизнул свои пугающе мясистые губы.

— Мне бы хотелось, если вас это не слишком затруднит, чтобы вы позволили…

— Проваливай.

Сперри заморгал и оглянулся, словно услышал речь на чужом языке.

— Эм-м. Прошу прощения?

— Я сказал — провали… Ты что, глухой ?

— Эм-м, нет, нет, сэр. Но документы нужны мне, чтобы подготовиться к…

Макгрей зашевелился…

— Зайдите позже, зайдите позже! — затараторил я, выпроваживая его из кабинета.

Как только горе-защитник ушел, Макгрей уселся обратно, водрузил грязные ботинки на стол и, почесав щетину, шумно выдохнул, как локомотив, отходящий от перрона.

Я знал, что мне не стоит даже пытаться завести с ним разговор, поэтому отправился в морг и отдал Риду бутылки с отравой, чтобы тот ее исследовал. Небывалое дело: он предложил мне чашку чаю — отвратительного на вкус, но я все же проглотил его в знак товарищества. Покинув его, я сделал себе мысленную пометку купить для него чай какого-нибудь приличного сорта.

Когда я вернулся в кабинет, Макгрей все еще сопел, но теперь он хотя бы стоял перед стеной, на которой были развешаны улики, и размышлял. Я решил, что его лучше не беспокоить, и начал разбираться с бумажной волокитой, как вдруг раздалось:

— Ну конечно!

От этого возгласа я подскочил и выронил стопку документов, а он тем временем тыкал в лист на стене с такой силой, что едва не проделал в бумаге дыру. Я подошел ближе и увидел, что это была страница из дневника Леоноры.

— Хватай пальто, Перси. Сейчас же.

— Зачем? Куда мы?

— На место преступления. Похоже, мы кое-что упустили.

Меня пытались отравить в едущем поезде, я катался в открытых вагонах ночью, одновременно сражаясь с ведьмой, я греб через шотландские озера, зная, что за спиной у меня верная смерть, — но ни одно из этих путешествий не было столь напряженным и страшным, как та короткая поездка в Морнингсайд.

Макгрей заплатил вознице положительно абсурдные деньги, и отчаянный молодчик домчал нас туда за невероятно скромный отрезок времени, не обращая внимания на кочки, ямы, острые углы и испуганных пешеходов.

Потрясенный этой поездкой, я вышел из экипажа и пустился вслед за Девятипалым. Он отпер входную дверь дома и устремился на верхний этаж.

Войдя в гостиную, я заметил, что многое изменилось. Во время обыска Макгрей сдвинул мебель и ковры и переложил фотографический аппарат. Судя по следу из битого стекла, он волоком оттащил его в сторону.

— Это здесь ты нашел тот нож? — спросил я, когда мы оба опустились на корточки.

— Точно, но я не это хотел тебе показать.

— Тогда что же?

— Посмотри на осколки. Как думаешь, сколько здесь разбитых пластинок?

— Я… я даже не знаю. Одна? Две?

Я чувствовал себя глупо, но Макгрей широко улыбнулся.

— Именно так я и подумал!

После этих слов он подошел к деревянному ящичку, в котором лежали новые пластинки и реактивы и который все еще стоял возле стены.