Оскар Мюриэл - Темные искусства

В нем были десятки проб, которые мог бы провести Рид, но все они были предназначены для определения только одного вещества, и для большинства из них требовалось значительное количество тканей. Нам нужно было заметно сократить список возможных ядов, буквально до одного-двух — лишь тогда появился бы шанс помочь Катерине.

Следующие несколько часов я провел за изучением криминалистических методов, диаграмм и замысловатых химических опытов, тем самым отвлекшись от пессимистичных настроений. Библиотекарь подошел, чтобы зажечь газовые лампы, и только в этот момент я осознал, сколько же времени здесь провел и как затекли у меня спина и поясница. Я выписал книгу у библиотекаря и поспешил с ней на выход.

Однако на пути к дверям мне в глаза бросилась сверкающая лысина, блестевшая на свету ближайшей лампы пуще самого гладкого бильярдного шара. Прокурор Пратт перелистывал старую книгу. Я обошел бы его за версту и в обычный день, поэтому сейчас попытался проскользнуть мимо незамеченным. Впрочем, без толку — он поднял голову, и взгляды наши встретились. Он кивнул мне с кривой улыбочкой, но я не стал отвечать ему тем же.

Я знал, что помимо Катерининого он ведет и другие дела, но все же не мог отвязаться от мысли — какой бы глупой она ни казалась, — что этот человек ходил за мной по пятам.

На следующее утро я нашел Макгрея пребывающим в куда более радужном настроении. Он подошел к изучению дневника и переписки Леоноры с еще большей въедливостью, чем я — к книгам по химии: рассортированные по темам и отправителям письма были приколоты к стенам, и то же самое Макгрей проделал с вырванными из дневника страницами, сличив то, что девушка писала для себя, с тем, что говорилось в ее посланиях. Фотографии или карты Таро, упомянутые в письмах и дневнике, он также прикрепил рядом с соответствующими страницами. Довольно много снимков все еще лежало в ящике со свечами, стоявшем на полу возле ленивых псин.

— Похоже, ночь у тебя выдалась плодотворная, — сказал я.

— Ага. Эта девица поддерживала переписку с некромантами по всей стране. И на встречи с ними ездила, причем довольно часто.

— Она где-нибудь упоминает тот сеанс? Или бабушку?

— Ага, но очень скрытничает об этом. Она даже отказала паре человек, которые хотели ей ассистировать — вот, например, письмо. В нем леди из Линкольншира умоляет Леонору, чтобы та позволила ей поприсутствовать, а в следующем письме уже плачется, потому что девица велела ей отстать.

— Леонора хоть кому-нибудь из них рассказала, почему они хотели пообщаться с бабушкой Элис?

— Не-а. Это имя нигде не фигурирует. Даже в ее личном дневнике. Хотя… — Он указал на несколько листов, расположенных в порядке очередности. — Нескольких страниц не хватает. Я нашел записи от девятого и десятого сентября. А вот страницы от одиннадцатого и двенадцатого явно были выдраны, а от тринадцатого — того дня, когда они умерли, — есть только маленькая запись о том, что она встала пораньше, чтобы съездить за новой упаковкой фотографических пластинок.

Макгрей оставил свободные места для недостающих страниц.

— Ты думаешь, она сама их вырвала? Когда поняла, что слишком разоткровенничалась?

— Сама или кто-то еще… Трудно сказать, кто и зачем это сделал.

— Так… есть здесь хоть что-то полезное?

— Ох, да! И тебе это понравится. За неделю до сеанса Леонора составила список гостей. И знаешь что?

— Просвети меня.

— Она вообще не упоминает кузена Бертрана. Зато в нем есть… — он ткнул в страницу на стене, — вот здесь — тетя Гертруда.

— Та женщина из шерифского суда? — ошеломленно пробормотал я. — Она должна была присутствовать на сеансе?

— Ага. Леонора пишет, что счастлива, потому что прийти пообещали все приглашенные.

— И с какой-то стати эта женщина поменялась местом с одним из своих племянников… Леонора что-то пишет об этом?

— Не-а.

Я кивнул.

— Да, вот это уже интересно. Думаешь?…

— Что толстуха Гертруда все подстроила, а потом вроде как передумала, чтобы спасти свою шкуру? Думал о таком, но потом вспомнил, что дочь Гертруды тоже там погибла. Миссис Гренвиль.

— Верно, — сказал я, вспоминая семейное древо. — Но нам все равно нужно ее допросить.

— Ага. Она — наша новая…

В этот момент мы услышали торопливые шаги на лестнице.

— Инспекторы, — сказал Макнейр, стоя в дверях. — Там мужчина во дворе. Настаивает на встрече с вами. Скандалит с газетчиками.