Валерий Шарапов - Тайник в старой стене [litres]

Увидев в квартире соседа Степку, Лиза была слегка ошарашена. Парень ползал по полу на четвереньках и что-то высматривал.

– А ты как сюда попал? – строго спросила Лиза.

Степка резко вскочил, явно запаниковал, потом скроил ехидную улыбочку:

– Так ты тоже их видела?

– Кого?

– Монеты.

– Куда ты их дел?

Только сейчас Лиза заметила в углу пустую шкатулку. А у порога – армейский сидор. Она пнула его ногой и услышала звон металла.

– Послушай, ты все не так поняла! Я не собирался их красть!

– А зачем переложил? – Лиза сделала шаг вперед.

– Потому что их нужно отсюда унести и где-нибудь спрятать. Немцы уже входят в город. Взрывы, вон, совсем рядом. Если мы оставим это золото здесь, оно достанется врагу.

– Я уже вызвала милицию! Скоро они будут здесь и заберут монеты.

– Милицию? – удивился Степан. – Думаешь, им сейчас до твоих монет? Им бы поскорее смотаться отсюда! Пошли, спрячем находку, а там решим, что дальше делать. Лучше всего, конечно, их поделить…

Увидев лицо девушки, Степан поспешил отшутиться:

– Да шучу я, шучу. Пойдем, спрячем рыжье [35] Рыжье ( крим. жарг .) – золото. и укроемся где-нибудь сами, а там посмотрим, что будет.

Лиза засомневалась:

– Думаешь, милиция не приедет?

– Как пить дать! – оживился парень.

В этот момент на улице послышался шум мотора. Лиза подбежала к окну и, стараясь не порезаться об осколки, выглянула во двор.

– Ну вот, а ты говорил!

Степан тоже выглянул во двор. У подъезда остановилась черная «Эмка» [36] «ГАЗ-М1» («Эмка») – советский легковой автомобиль. , из нее вышли двое в синих милицейских гимнастерках. В этот момент канонада прекратилась, стали слышны одиночные выстрелы и автоматные очереди.

– Совсем близко стреляют, – Лиза вздрогнула. – Неужели немцы?

– А кто же еще? Уже в город вошли!

– А как же наши?

– Отступили. Небось драпают теперь что есть мочи!

Лиза строго посмотрела на Степку и снова высунулась в окно. Милиционеры посмотрели наверх.

– Ты, что ли, наряд вызывала? – крикнул молодой, с погонами лейтенанта.

– Я!

– Спускайся скорее, на соседней улице уже немцы орудуют!

– А наши где?

– Отступили наши! Спускайся, кому говорю!

– Мне на поезд нужно, я к госпиталю приписана…

– Ушел твой поезд! Как только суматоха началась.

Лиза вздрогнула: «Как же так? Теперь ее посчитают дезертиром».

– А как же клад? – не уступала Лиза.

– Какой, к черту, клад? Старье какое-нибудь буржуйское… Спускайся, едем отсюда… – Он недоговорил. Из-за угла с рыком выехал бронетранспортер, выплюнул в «Эмку» две короткие очереди и исчез за поворотом.

Машину тряхнуло, лобовое стекло разлетелось вдребезги, милиционеры пригнулись. Второй милиционер, тоже лейтенант, бросился к водительской двери:

– Степаныча убили! – в отчаянии выкрикнул он, подхватывая уже мертвого водителя.

В этот момент с другой стороны раздался новый рев. Скрежеща гусеницами, во двор въехал танк с черно-белыми крестами. Вслед за ним показались несколько солдат в касках и мышиного цвета форме с винтовками наперевес. Второй милиционер отпрыгнул от убитого товарища, выхватил пистолет и открыл огонь по немецкой пехоте.

– С ума сошел! Бежим! – взвизгнул худощавый, кинулся к подъезду и вдруг схватился за ногу. – Антип, помоги, меня зацепило!

Лиза, позабыв про Степана, бросилась вниз по лестнице. В дверях подъезда она едва не столкнулась со вторым лейтенантом, который тащил худощавого в укрытие. Лиза подхватила раненого, а милиционер, воспользовавшись моментом, снова сделал несколько выстрелов. Лиза увидела, как огромная железная громадина остановилась, ее башня стала медленно поворачиваться в их сторону.

– Ну все. Сейчас бабахнет, – по-детски улыбнувшись, проговорил милиционер.

– Тут дверь в подвал! Скорее!

Лиза рванула худощавого за рукав, второй милиционер кинулся за ними следом. Едва они открыли железную дверь в подвал, раздался страшный грохот. Они кубарем скатились по ступенькам. Лиза подняла голову, и ей показалось, что лестничный проем и часть стены сейчас рухнут прямо на нее.

Лиза замолчала. Посмотрела на Зверева и грустно усмехнулась:

– Три дня мы просидели в подвале, заваленные обломками лестничного проема. Мы видели в окно, как прошли немцы: как на стене дома напротив повесили флаг со свастикой, видели, как выгоняли людей на улицу. Рана Василия было легкая – обычная царапина, но нога распухла, нам даже нечем было ее промыть. Про Степана и найденные монеты я тогда даже не вспоминала. Главное было – выжить. Воду собирали из подтекающей трубы.