Олег Петрович-Белкин - Настоат

Черт, ненужные вопросы! А ответа я пока не придумал… Придется выкручиваться на ходу.

– Мотив мне до сих пор неизвестен. Может быть, помутнение рассудка… Или оппозиция подговорила. Ходили слухи, что он революционер, заговорщик. И алчный малый, любил деньги. Хотел власти и женщин… Наемный убийца или маньяк, садист, зарезал для удовольствия…

Правильно, Деменцио, правильно – вываливай все версии в кучу. Авось во что-нибудь поверят. Так ведь?!.. Естественно, нет – это сарказм: чувствую себя остолопом. Радамес и дворцовая стража начинают исподволь переглядываться – такими темпами нас обоих сейчас арестуют. А ты что молчишь, достославный Начальник следствия? Между прочим, ради тебя стараюсь!

Толкаю его в бок, наступаю на ногу, хвостом бью по спине. Тщетно! Застыл, как изваяние, впал в ступор. Ничего не остается, кроме как в одиночку нести эту ношу.

И тут мой взгляд падает на бездыханное тело Курфюрста. Эврика, аллилуйя! Окровавленное завещание, что лежит возле него – то, что мне сейчас нужно. Да будет благословенно в веках мое острое, инфракрасное, прорезающее тьму зрение!

– Хотя… Капитан, кажется, я знаю мотив! Лисаветт всегда ненавидел Дункана, и, выведав из завещания, что именно Клаваретт – наследник престола, потерял самоконтроль и напал на Государя. В любом случае, потребуется серьезное расследование, чтобы понять все детали!

Идиотизм, конечно, полный, но ничего лучше я придумать не в состоянии. Как бы то ни было, Радамес вряд ли рискнет идти против моей воли.

– Допустим! – все еще сопротивляется капитан преторианцев. – Но кто убил самого Лисаветта? Или, скажете, это было самоубийство – харакири, сеппуку? Не похоже! Где орудие преступления?

Дотошный! Молодец, отличное качество! Думаю, именно тебе суждено в будущем стать новым Начальником следствия.

Дункан по-прежнему в забытьи – от него толку мало. Но сейчас это как нельзя кстати – не то глупостью своей спутает мне все карты.

– Капитан, вы абсолютно правы. Само собой, это не самоубийство! А орудие преступления – там, в темном углу. Приглядитесь! Шпага Дункана Клаваретта.

Надеюсь, он не будет спрашивать, как я ее рассмотрел? Главное, не привлекать ненужного внимания к моим сверхспособностям – и все будет нормально. Набираю воздуха в грудь и звучным басом, на всю Тронную залу, возглашаю:

– А это значит, многоуважаемый Радамес, досточтимая дворцовая стража, что перед нами герой! Восславьте Дункана Клаваретта, ибо он наказал подлеца, покарал ничтожного Лисаветта, воздал крысе по ее гнусным заслугам! Начальник следствия – несокрушимая опора Ландграфской власти, лорд-протектор Города и хранитель домашнего уюта и мирного очага (простите, не удержался от шпильки: как не намекнуть, что Клаваретт – плаксивая, никчемная баба?) . Слушайте мое провозвестие, храбрые гвардейцы! Покойный Курфюрст хотел, чтобы следующим правителем стал Дункан – и кто мы такие, чтобы оспаривать его священное слово? Претворим в жизнь то, что предначертал для нас почивший в бозе Отец Отечества, Pontifex Maximus! [95] Великий понтифик (лат.). Выкрикивайте его Величество Дункана Клаваретта новым Курфюрстом – и да свершится воля Господня!

Тишина. Клаваретт окаменел, словно громом и молнией пораженный. Не ожидал, что вместо плахи его возведут на престол. Неисповедимы пути мои! Благовещение. Многоходовочка.

Радамес молчит. Колеблется, не знает, что делать. Еще один импульс – и все будет по-моему.

– Капитан, отныне вы – Начальник Великого следствия, ибо должность сия неожиданно стала вакантной. Поздравляю с повышением! Как-никак, третье лицо в государстве. Всем остальным – пировать! Вино и яства из Ландграфских подвалов теперь ваши! Гуляйте, хозяева жизни! Гуляйте и славьте Дункана Клаваретта, несите весть о его воцарении спящему Городу. У нас новый правитель – Солнце свободы и благоденствия воссияло! Ура!

– Ураааа! Дункан Клаваретт, виват! Присягаем Курфюрсту!

Сонная тишина утра сотрясается десятком счастливых, радостных голосов, хмельных от предвкушения грядущего празднества. И не беда, что рядом лежат два коченеющих трупа – старые декорации пора убирать. Пришло время новой, незыблемой власти. Моей власти.

Среди всеобщего воодушевления молчат лишь два человека: жалкий, тупой Клаваретт, оцепенело перебирающий бессвязные мысли, и капитан Радамес, нутром чующий, что его обманули. Боюсь, с ним могут возникнуть проблемы… Но ничего, мы их решим – точно так же, как всегда решали и с остальными. Неподкупных у нас нет – есть либо лояльные, либо мертвые. Придется ему выбирать – одно или другое. Tertium non datur [96] Третьего не дано (лат.). В классической логике – закон исключенного третьего. .