Андрей Рубанов - Человек из красного дерева

– Ясно, – сухо произнёс Никола.

Я рассматривал, его не стесняясь. При внимательном наблюдении оказалось, что он скорее играл начальника, озабоченного, сверху вниз глядящего, экономно отцеживающего слова через губу. Внутри него прятался другой, ещё более могущественный, облечённый тысячелетней властью.

Мне захотелось спросить, из какого дерева он сделан, но я прикусил язык.

– Второй вопрос, – сказал Никола, сверля меня взглядом. – В доме историка Ворошилова имелась ещё одна деревянная фигура, повреждённая. Ты видел её?

– Да. Предположительно святой Дионисий. Она до сих пор там. Но, возможно, дочка Ворошилова перевезла его в Москву.

– Дочка Ворошилова, – повторил Никола и закинул ногу на ногу; мне показалось, что в этот момент раздался слабый скрип. – О ней ещё поговорим. – Он перевёл взгляд на Щепу. – Теперь ты. Квартирка – твоя?

– А чья? – с вызовом спросил Щепа.

– Хорошая, – похвалил Никола. – Сколько отдал?

– Сорок пять лимонов.

– Где взял такие деньги?

– Заработал.

– Молодец. Только картина – мерзопакостная. Сам намалевал?

– Купил, – ответил Щепа. – За полтора лимона.

Никола изумился.

– Полтора миллиона – за этот срам?

Щепа не ответил, только вздохнул.

– Мне сказали, – продолжал Никола, – ты, вроде как, с нашими братьями не дружишь? Хочешь быть сам по себе?

– Хочу и буду, – смело ответил Щепа.

– Ты грудь-то не выпячивай, – сказал Никола. – А то я тебя с балкона выкину. От удара об асфальт разлетишься на куски, даже если ты весь из себя дубовый. И никто не удивится. Подумают, что какой-то дурак уронил с высоты деревянную статую, и она, – Никола звонко щёлкнул пальцами, – разбилась. Тебя в мусор бросят, и на помойку вывезут.

Щепа ухмыльнулся.

– А я смерти не боюсь, – сказал он. – Я уже мёртвый. Как и ты, кстати.

Никола засмеялся, и снова раздался скрип, но я понял, что скрипит стул под тяжёлым телом.

– Ой, ой, – сказал он. – Не надо так говорить. Ты ж про меня ничего не знаешь. Обычно у меня в одной руке – меч, а в другой руке – город. Будь мне другом.

– Нет, – твёрдо ответил Щепа. – Не надо мне вашей дружбы, господин Можайский. Не хочу быть как вы. Не хочу прятаться. Хочу жить красиво, как человек. Наслаждаться, понимаете? Спать с женщинами. Гонять на машине. Танцевать хочу. А вы все – скучные, унылые. Забились по щелям, как мыши, громко пёрднуть – и то боитесь. Если хотите знать, я среди вас – единственный настоящий человек. Я налоги плачу. Я вообще – блогер! У меня две тыщи подписчиков. У меня даже загранпаспорт есть, я в Таиланде отдыхаю. И вам всем советую – будьте как я. Не общайтесь меж собой – вы заражаете друг друга страхом, это вам любой психолог скажет! Вы – токсичные! Понимаете? И я не с вами, нет! Не с вами!

Никола Можайский выслушал внимательно, и даже показал большой палец.

– Сильно прозвучало, – сказал он. – Однако, братец, у тебя есть долг перед родственниками, от этого долга тебя никто не освобождал. И я – тот, кто с тебя этот долг потребует. Мне нравится, что ты такой борзый, и квартира тоже ничего, просторная. Пока мы наше дело не сделаем, мы у тебя тут посидим. Добро?

– Это нежелательно, – сказал я. – Менты знают про этот адрес.

– Да, – вскинулся Щепа, – это точно, ещё как знают! Недавно были, про него расспрашивали! – Он ткнул в меня пальцем.

– Насчёт ментов не беспокойтесь, – ответил Никола Можайский. – Теперь слушайте внимательно. Сейчас главный для нас человек – это дочь Ворошилова. Её отец всё про нас знал, он был на нашей стороне. Дочь тоже теперь всё про нас знает, и она тоже должна быть на нашей стороне.

– Она сдала нас, – возразил я.

– Это ничего, – ответил Никола. – Бог прощает, и мы ей простим. Она продолжит дело своего отца, она будет нам помогать. Это её крестный путь.

– Очень рискованно, – осторожно сказал Читарь. – Молодая девчонка, ветер в голове. И она считает нас виновниками смерти отца. К ней нельзя приближаться. Сделаем так, как делали всегда. Спрячемся года на три, пока всё не уляжется. Время – наш союзник.

Щепа расхохотался и зааплодировал.

– Вот! – нервно выкрикнул он. – Вот ваша стратегия! Спрятаться, ждать, бояться! Играть в засекреченных шпионов!

– Не кричи, – сказал я. – Какой пример девочке подаёшь?

Евдокия посмотрела на меня с удивлением.

– Ничего, – спокойно сказала она, – мне интересно.

– Евдокия пусть послушает, – мягко произнёс Никола Можайский и повернулся к ней. – Ты понимаешь, кто я такой?