Андрей Рубанов - Человек из красного дерева

Внутри, в холле, сидел седой охранник в белой рубахе и галстуке, с волевым и значительным лицом, похожий на полковника в отставке.

– Мы в квартиру номер восемьдесят, – сказал Читарь, улыбаясь ласково и широко. – Там проживает Отщепенец Иван Иванович.

– Вас ожидают? – спросил охранник.

– Нет.

Он взял трубку, набрал номер.

– Как вас представить?

– Родня из деревни. Мы его братья, а девочка, – Читарь кивнул на Евдокию, – племянница.

Охранник выслушал из трубки ответ.

– Он спрашивает, что за родня, как фамилии?

Читарь улыбнулся ещё шире.

– Фамилия наша – Издолбленные. – И повторил по слогам. – Из-дол-блен-ные.

– Издолбленные, – повторил охранник в трубку.

Мы поднялись на лифте, скоростном, бесшумном, вкусно пахнущем пластмассой, и позвонили в дверь квартиры номер восемьдесят, и Щепа нам открыл.

Он был одет в длиннополый, наспех наброшенный банный халат. Глядел на нас с ненавистью.

Здесь, на своей территории, на пороге изумительно прекрасного жилья, он казался слабее и даже как будто ниже ростом; мы застигли его врасплох, смотреть на него – раздражённого, лохматого, с едва прикрытыми чреслами – было жалко.

– Предупредить не могли?

– Не могли, – резко ответил я, готовый к хамству и злобе. – Мы войдём?

Он отошёл в сторону, мы вошли в квартиру.

Спустя полминуты где-то в отдалённых глубинах сложно устроенного помещения хлопнула дверь, и мимо нас прошла женщина, ухоженная, дорого и со вкусом одетая, лет шестидесяти, с прямой спиной и идеальной осанкой, с лицом, хранящим следы многих пластических операций; она улыбнулась нам дипломатично и малость фальшиво, поздоровалась, и мы – трое деревенских – тоже кивнули и поприветствовали, и прижались к стене, чтоб не мешать.

В прихожей Читарь помог женщине облечься в пальто, открыл дверь и отвёл к лифту; вернулся, дверь закрыл на замок.

– Ну и чего вам надо?

Мы молчали. Он жестом показал, куда можно пройти.

В просторной комнате сели, утонули в мягком диване.

Против дивана на стене висела огромная, под самый потолок, картина в богатой раме, похабного сюжета: лежащая на подушках голая женщина с раздвинутыми ногами, толстыми бёдрами и разваленными в стороны громадными грудями, с блудливой улыбкой на круглом лице; промежность выписана во всех деталях, явно с умыслом. Евдокия смотрела на картину с любопытством. Ну и ладно, подумал я, пусть привыкает.

Всё рассказали. Говорили оба, по очереди, дополняя друг друга. Щепа слушал с брезгливым выражением лица, но когда рассказ дошёл до появления девочки – стал поглядывать на неё с осторожным любопытством.

Закончили рассказ, примолкли. Щепа поглядел на каждого из троих недовольно.

– Короче, – сказал он, кашлянув. – Я вам сейчас сниму номер в гостинице. Оплачу за три дня вперёд. Машина у вас есть. Валите отсюда, ребята. Вы мне тут не нужны. Я сам по себе, я вас знать не желаю. Сколько живу – от вас одни проблемы. Христом Богом умоляю – исчезните.

– Мы твоя родня, – мягко сказал Читарь. – Мы тебя подняли.

Щепа вспыхнул, дёрнулся, полы халата разошлись, обнажив сильные длинные ноги.

– А я не просил, чтоб ты меня поднимал! – крикнул он, содрогаясь от гнева. – Нахер мне такая жизнь? Я – деревяшка! Всю жизнь прячусь! Берегусь! Вдруг кто узнает! Вдруг опять на куски порубят? Идите отсюда, пожалуйста. Я в ваших деревянных делах не участвую.

– Конечно, – сказал Читарь. – У тебя свои дела. Удовлетворять старух деревянным удом и брать за это деньги.

– Да, всё так, – гордо ответил Щепа. – А в чём проблема? Клиентура обширная, всем всё нравится. У меня нет проблем. Вы – моя единственная проблема.

Читарь слушал спокойно, улыбался.

– Ладно, – сказал он, – мы твоя проблема. Но мы никуда не уйдём. Просто побудь с этим.

Щепа хотел что-то возразить, он был серьёзно настроен нас выставить.

– Почему ты нас гонишь? – вдруг спросила Евдокия.

Мы все обернулись к ней.

– Мы ехали к тебе всю ночь и весь день, – продолжала она, глядя на Щепу с укоризной. – Если ты деревянный, как мы, – ты дашь нам приют, ты обязан.

Щепа ухмыльнулся.

– А кто ты, милая? – спросил он. – Кто ты, чтобы говорить, кому и сколько я обязан?

Тут я понял, что пора перехватить инициативу. Поднял руки. Посмотрел на Щепу враждебно.

– Хватит ругани. Мы останемся здесь, пока во всём не разберёмся…

Он всё-таки не выдержал: бросился на меня, толкнул, попытался опрокинуть; злобы в нём было довольно, силы тоже, а вот духа – мало, и мне удалось быстро уложить его на пол, мордой в ковёр, стиснуть и обездвижить.