Борис Акунин - Турецкий гамбит

– Так все-таки как к вам обращаться, «мадам» или «мадемуазель»? – неприятно скривив губы, спросил черный, как жук, жандармский подполковник. – Мы с вами не на балу, а в штабе армии, и я не комплименты вам говорю, а провожу допрос, так что извольте не финтить.

Звали подполковника Иван Харитонович Казанзаки, в Варино положение входить он решительно не желал, и дело явно шло к принудительной высылке в Россию.

Вчера до Царевиц добрались только к ночи. Фандорин немедленно отправился в штаб, а Варя, хоть и валилась с ног от усталости, занялась необходимым. Милосердные сестры из санитарного отряда баронессы Врейской дали ей одежду, согрели воды, и Варя сначала привела себя в порядок, а уже потом рухнула на лазаретную койку – благо раненых в госпитальных палатках почти не было. Встреча с Петей была отложена на завтра, ибо во время предстоящего важного объяснения следовало быть во всеоружии.

Однако утром выспаться Варе не дали. Явились два жандарма в касках, при карабинах, и препроводили «именующую себя девицей Суворовой» прямиком в особую часть Западного отряда, даже не дав как следует причесаться.

И вот уже который час она пыталась объяснить бритому, бровастому мучителю в синем мундире, какого рода отношения связывают ее с шифровальщиком Петром Яблоновым.

– Господи, да вызовите Петра Афанасьевича, и он вам все подтвердит, – повторяла Варя, а подполковник снова на это отвечал:

– Всему свое время.

Особенно интересовали жандарма подробности ее встречи с «лицом, именующим себя титулярным советником Фандориным». Казанзаки записал и про видинского Юсуф-пашу, и про кофей с французским языком, и про выигранное в нарды освобождение. Больше всего подполковник оживился, когда узнал, что волонтер разговаривал с башибузуками по-турецки, и непременно хотел знать, как именно он говорил – с запинкой или без. На одно выяснение ерунды с запинкой ушло, наверное, не меньше получаса.

А когда Варя уже была на грани сухой, бесслезной истерики, дверь глинобитной хатенки, где располагалась особая часть, внезапно распахнулась, и вошел, даже, скорее, вбежал, очень важный генерал, с начальственно выпученными глазами и пышными подусниками.

– Генерал-адъютант Мизинов, – зычно объявил он с порога, строго взглянув на подполковника. – Казанзаки?

Застигнутый врасплох жандарм вытянулся в струнку и зашлепал губами, а Варя во все глаза уставилась на главного сатрапа и палача свободы, каковым слыл у передовой молодежи начальник Третьего отделения и шеф жандармского корпуса Лаврентий Аркадьевич Мизинов.

– Так точно, ваше высокопревосходительство, – засипел Варин обидчик. – Жандармского корпуса подполковник Казанзаки. Ранее служил по Кишиневскому управлению, ныне назначен заведовать особой частью при штабе Западного отряда. Провожу допрос задержанной.

– Кто такая? – поднял бровь генерал и неодобрительно взглянул на Варю.

– Варвара Суворова. Утверждает, что прибыла частным порядком для встречи с женихом, шифровальщиком оперативного отдела Яблоновым.

– Суворова? – заинтересовался Мизинов. – Мы с вами не родственники? Мой прадед по материнской линии – Александр Васильевич Суворов-Рымникский.

– Надеюсь, что не родственники, – отрезала Варя.

Сатрап понимающе усмехнулся и больше на задержанную внимания не обращал.

– Вы, Казанзаки, мне всякой чушью голову не морочьте. Где Фандорин? В донесении сказано, что он у вас.

– Так точно, содержится под стражей, – молодцевато отрапортовал подполковник и, понизив голос, добавил. – Имею основания полагать, что он-то и есть наш долгожданный гость Анвар-эфенди. Все один к одному, ваше высокопревосходительство. Про Осман-пашу и Плевну – явная дезинформация. И ведь как ловко завернул…

– Болван! – рявкнул Мизинов, да так грозно, что у подполковника голова уехала в плечи. – Немедленно доставить его сюда! Живо!

Казанзаки опрометью кинулся вон, а Варя вжалась в спинку стула, но взволнованный генерал про нее забыл. Он шумно пыхтел и нервно барабанил пальцами по столу до того самого мгновения, пока подполковник не вернулся с Фандориным.