Борис Акунин - Любовник смерти

И стало Сеньке жалко бедного Михеича – каково-то ему придётся без компотов, без пирожков, без Федориной ласки? А ещё жальче стало себя. Мука мученическая будет смотреть, как у инженера со Смертью по дороге в Париж ихняя любовь обустроится. Не хватало ещё чтоб через это рекорд сорвался.

Господин Неймлес прервал Сенькины размышления, снова звякнув брегетом:

– Без десяти три. Пора приступать к операции. Я еду за приставом. Авто оставлю в участке – целее будет. Заодно проверю, ограничится ли Солнцев одним помощником. А ты, Сеня, ступай в Ерошенковскую ночлежку, к месту встречи. Веди Упыря подземным ходом и помни, что ты д-дурачок. Членораздельного ничего не говори, просто мычи. Там будет критический момент, когда появятся Князь с Очком. Если сильно запахнет жареным, мальчик Мотя может обрести дар речи. Скажешь: “А серебро – вот оно” и покажешь. Это займёт их как раз до моего появления. – Инженер задумался о чем-то, пробормотал вполголоса. – Скверно, что я остался без “герсталя”, а добывать другой револьвер нет времени…

– Да как вы без пистолета к этим волкам пойдёте? – ахнул Сенька. – Вы же его в карман совали, я видел! Обронили, что ли, где-нибудь?

– Именно что обронил… Ничего, обойдёмся и без револьвера. План операции стрельбы не предполагает. – Эраст Петрович бесшабашно улыбнулся и щёлкнул Скорика по наклеенному носу. – Ну, еврей, гляди б-бодрей.

Ух, как же его тошнило от Ерохи – от гнилого подвального запаха, от темнотищи, от приглушённых звуков, что доносились из-за запертых дверей “квартер”: ночь-полночь, а подземные жители всё собачились промеж собой, или дрались, или пели дурными голосами, или плакали. Но чем дальше уходил Сенька по сырым коридорам в ерохинское чрево, тем делалось тише, будто сама земля гасила и поглощала шум человеческой жизни-жистянки, а по-научному сказать экзистенции. И тут накатили на Скорика воспоминания, во стократ хуже подвальной вонищи и пьяного ору.

Вот здесь на Сеньку сзади бросился неведомый душегуб, драл волосы и ломал шею. Рука сама потянулась совершить крёстное знамение.

А за той дверью проживало семейство Синюхиных – вдруг померещилось, что они пялятся из тьмы багровыми ямками вырезанных глаз. Бр-р-р…

Ещё пара поворотов – и колонная зала, будь она неладна. Из-за неё все напасти.

Тут вот валялся мёртвый Михейка. Сейчас как шагнёт из черноты, растопыря пальцы. А-а, скажет, Скорик, падла, давно тебя поджидаю. Через тебя ведь я смерть принял.

Сенька скорей-скорей шмыгнул подальше от нехорошего места, на всякий случай косясь назад и держа наготове пальцы щепотью – перекреститься, если привидится какая фантасмагория.

Лучше бы перед собой смотрел.

Налетел на что-то, но не на колонну, потому что потолочная опора – она твёрдая, кирпичная, а это, на что он налетел, было упругое и ухватило Сеньку руками за горло. Да как зашипит:

– Явился? Ну, где ваш жидовский клад?

Упырь! Здесь уже, в темноте поджидал! Скорик от испуга только замычал.

– Ах да ты ж немой, – выдохнул в самое лицо страшный человек и горло отпустил. – Ну давай, веди.

И в самом деле один пришёл! Не захотел-таки с товарищами богатством делиться. Вот она, жадность.

Ещё малость погукав и помычав, Сенька повёл доильщика в угол, за последнюю колонну. Вынул камни, махнул рукой: айда за мной! И полез в дыру первым.

Нарочно шёл помедленней, хотя Упырь зажёг лампу, и можно было бы до сокровищницы добраться в пять минут. Только куда торопиться-то? Ведь придётся с этим монстром (а проще говоря чудищем) целых пятнадцать минут наедине миловаться, пока Смерть своих чудищ не доставит, Князя с Очком. Ну, что тогда начнётся – об этом лучше было пока не задумываться.

Однако как ни тянул Сенька, как ни канителил, а все ж таки вывел лаз к выложенной белым камнем горловине. Отсюда три шажка, а там и заветная камора.

– Гы, гы, – показал Скорик на кучи серебряных заготовок.

Упырь отпихнул его, ринулся вперёд. Зарыскал туда-Сюда по подземелью, высоко подняв лампу. По стенам и сводчатому потолку запрыгали тени. У заваленной битым кирпичом и камнями двери доилыцик остановился.

– Туда что ль?

Сенька всё жался у входа. Была у него мысль – не дёрнуть ли обратно? Да что толку? Налетишь на Князя, который, наверно, уже движется сюда подземным ходом.

– Где клад-то? – подступился к Скорику монстр. – А? Клад, понимаешь? Серебро где?

– Бу, бу, – ответил мальчик Мотя и затряс головой, замахал руками. Чтоб потянуть время, произнёс целую речь на психическом языке. – Утолю, га-га хряпе, арды-бурды гулюмба, сурдык-дурдык ого! Ашмы ли бундугу? Карманда! Сикось-выкось шимпопо, дуру-буру гопляля…