Ирина Лобусова - Букет из Оперного театра

— Смотри еще! — Володя протянул Тане следующий список.

— «Поиск красной королевы»… — прочитала Таня, — Стрижевский… Он же Стриж. Петр Инсаров — Апостол. Жорж де Лафар — Шарль. Операция «Поиск красной королевы»… Список агентов, которые отвечают за операцию! — выдохнула Таня. — Матерь Божья…

— А вот и королева… — мрачно сказал Володя.

Следующей в папке была фотография Веры Холодной. А поверх изображения артистки шла надпись черным карандашом: «Уморить красную королеву».

— Нет! — Таня схватилась за голову. — Нет, нет!..

— Вот их план, — Володя тяжело вздохнул: — найти подходящую женщину, которая очарует Фрейденберга, и, ради того, чтобы бежать с ней, он согласится увезти войска французов из Одессы. Ты помнишь, что сказал художник о Стрижевском? Использует и убивает. Все эти женщины предназначались для операции. Их выбирал Инсаров, сводил с Орловым. Но все они были пустым местом, у него ничего не получалось. Тогда Орлов их убивал. И вот, наконец, они встретили актрису, в которую безумно влюбился Фрейденберг. Теперь было необходимо заставить ее действовать в своих интересах. Но как? Как заставить женщину уговорить любовника вывести из Одессы войска? Какое ей дело до Одессы, до войск? И тогда Орлов сделал дьявольский ход. Он придумал расстрел уличных детей, который произошел буквально на ее глазах. Актриса обладала таким чувствительным сердцем, что даже заболела после этой жуткой сцены. После этого им без труда удалось уговорить ее действовать в своих интересах.

— Ее нужно спасти, — сказала Таня.

— Я не думаю, что ее убьют, — Володя покачал головой, — слишком громким будет это убийство, слишком уж резонансным. Они не решатся.

— Здесь есть что-то еще, — Таня вытащила последний в папке измятый листок.

Это была записка, написанная от руки. «Я, вор по кличке Панцирь, или Зайко Павел Александрович, свидетельствую, что был завербован секретной разведкой ЧК, и моим руководителем является Борис Стрижевский, конспиративное имя — Стриж».

— Что за… — удивилась Таня, но ее тут же перебил Шмаровоз:

— Да я же знаю этого Панциря! Вчера видел. Он на Сахалинчике живет.

— Сейчас повезешь к нему, — решила Таня, — надо узнать, что это такое. Никогда еще не видела таких записок…

— Заставил он меня, гад. — В тесной хибаре горела керосиновая лампа, распространяя ужасающий чад, а Панцирь надрывно кашлял, хватаясь за грудь после каждого слова.

Это был старый вор, доживающий свои дни в убогой лачуге на окраине Одессы. К тому же он был болен чахоткой на последней стадии, и жить ему оставалось считаные дни. У Тани защемило сердце от картины этого безрадостного умирания.

— Я заради внука эту мерзость написал, — кашлял старик, — внук мой попался в облаву. А я знал этого Стрижевского. С ним и его любовником-артистом я отбывал еще царскую каторгу, когда политические сидели вместе с уголовными. Ну, и пошел к нему. Этот любовник его псих был, он женщин убивал. А Стрижевский души в нем не чаял, и всегда брал вину на себя. Вот я пошел к нему и пригрозил, что если внука не выпустят, всем правду про него расскажу.

— Какую правду? — уточнила Таня.

— Дак про психа-любовника, который женщин убивает! А Стрижевский там, на каторге, всегда брал вину на себя. Потом я слышал, в Киеве тоже так было. Этот Стрижевский служил в полиции и доставлял арестанток любовнику, а тот их убивал. Ну потом начали бить тревогу по поводу его жестокости, и Стрижевский взял вину на себя. Его из полиции и погнали. Он с этим любовником и сюда приехал. Любовник раньше, Стрижевский позже. Я пошел и за все это сказал. А тут в городе как раз убийства артисток начались. Я сразу понял, чьих рук дело. Но Стрижевский внука отпустил. А меня вот эту гадость заставил написать. Я и написал, мне ведь уже все равно. Я в слова не вчитывался — главное, внука выпустили, — кашлял Панцирь.

Когда они вышли из лачуги, Володя покачал головой:

— Что за тварь этот Орлов! Стрижевский покрывал его, брал на себя его вину, а он собирал на него досье. Ведь эта записка — прямой компромат на Стрижевского!

— Там, в папке, и на Орлова найдется немало, — успокоила его Таня, — так что они друг друга стоят.

Шмаровоз ушел, а Таня и Володя остались на перекрестке.

— Куда теперь? — спросил Володя.

— Ее надо предупредить! Сердце у меня не на месте. Прямо сейчас надо предупредить, — сказала Таня.

— Веру Холодную? — уточнил Володя. — И куда мы поедем, на ночь глядя?

— В отель «Бристоль». Там сегодня концерт — благотворительный бал в пользу безработных артистов. Она там поет.