Валерия Вербинина: Тайны Баден-Бадена

— Мне очень понравились ваши статьи о выставке, — заметил Михаил, чтобы хоть что-то сказать.

— Дрянь статьи, — поморщился Тихменёв. — Я бы написал как следует, но покушение на государя [13] Выстрел польского эмигранта Антона Березовского в Александра II (6 июня 1867). спутало все планы. Даже не хочется вспоминать, до чего мерзко вели себя французы. Во-первых, хороша их полиция, раз допустила подобное. Во-вторых, они не стеснялись открыто выражать симпатию к стрелявшему. Я их спрашивал: если бы, положим, государь пригласил Наполеона в Петербург и позволил бы, чтобы того подстрелили, что бы вы сказали?

— И что они вам отвечали? — спросил Авилов, скучая.

— Ну вы знаете, отделывались обычными французскими шуточками: что Наполеону нет нужды ездить в Петербург, что в России их императора никто не ненавидит, и все в таком роде. Удивительно подлая, до гнусности изворотливая нация. И ведь должны же понимать, что им нужны союзники, раз они собираются воевать с Пруссией, но нет: сами все делают, чтобы самого сильного возможного союзника оттолкнуть.

— Может быть, они считают, что союзники им не нужны.

— Э, батенька, да ничего они не считают, — уже с досадой промолвил Тихменёв. Михаил нахмурился, вновь услышав резавшее его слух обращение «батенька», и опустил глаза. — Мы их раздражаем, и даже более того скажу: бесим мы их до ужаса, вот что. Они из кожи вон лезут, чтобы нас унизить, и готовы ради этого даже срубить сук, на котором сидят. Ну и пусть рубят, пусть грохнутся и сломают себе наконец шею. Пруссаки побили австрийцев, теперь очередь французов быть битыми.

— Я вижу, нелегко вам пришлось в Париже, — заметил писатель с иронией, которую даже не давал себе труда скрыть. Однако собеседник воспринял его слова всерьез.

— Да уж ничего хорошего, можете мне поверить, — подтвердил Тихменёв. — Говорят, выставку посетил миллион человек. За миллион не поручусь, но в павильонах было не протолкнуться. Нашу экспозицию разместили неудачно, но о причинах я уже говорил. И дали только одну медаль, самую ничтожную, — и ту коренному русаку фон Коцебу, как выразился ехидный Тургенев. Надо вам будет познакомиться с Иваном Сергеевичем, хоть и разочаровал он меня своим «Дымом», но это все же один из немногих писателей, которые искренне любят литературу и знают в ней толк. Кстати, я получил письмо от Гончарова, он тоже сюда собирается, но Гончаров такой человек — пока не увижу его в Бадене, не поверю. Где вы остановились?

Авилов покраснел и объяснил, что отели в городе оказались ему не по карману, и поэтому он снимает комнату рядом с Баденом, в Оттерсвайере.

— А, знаю, — кивнул Тихменёв. — Там сейчас живет Алексей Жемчужников с семьей. Знаете его?

К стыду своему, Михаил вынужден был сознаться, что знает Жемчужникова только как одного из создателей Козьмы Пруткова [14] Козьма Прутков — вымышленный автор, придуманный А. К. Толстым и его кузенами, братьями Жемчужниковыми. , но понятия не имел, что тот обитает где-то по соседству.

— Ну вот вам и повод нанести ему визит, — заметил редактор. — Хотя буду откровенен: в плане литературном сей мизинец Козьмы Пруткова стоит немного. А человек он приятный, хоть и довольно скучный. Что-нибудь сейчас сочиняете?

— Я… Нет, ничего.

— Играете? — прищурился Тихменёв.

У Авилова едва не вырвалось: «Не на что», но он пересилил себя и ответил, что не играет, но иногда ходит смотреть.

— Ума не приложу, на что там смотреть, — проворчал Платон Афанасьевич, насупившись. — Одни глупцы проигрывают, другие выигрывают, чтобы назавтра же все потерять и заложить последний сюртук. В конечном итоге проигрывают все, и только казино не остается в убытке. — По его желчному тону Авилов заключил, что редактор тоже попытал счастья на рулетке, но успеха не добился. — Впрочем, вы ведь здесь вовсе не для того, чтобы выслушивать мои рассуждения о казино, Иване Сергеевиче или даже Льве Николаевиче. Поговорим о вас, Михаил Петрович. Что вы можете дать нам в следующем году?

— Я думал о романе… — неловко начал Авилов, который ожидал подобного вопроса и все же оказался захвачен врасплох.

— Сколько листов? Тема, герои? — отрывисто спросил Тихменёв. И, не давая собеседнику времени для ответа, продолжал: — Вы должны отдавать себе отчет, что мы стремимся привлекать тех писателей, которые сейчас на слуху и уже себя зарекомендовали. Я не знаю, что за роман вы напишете, но даже если он будет сочетать все мыслимые достоинства, мы сможем взять его, только если выяснится, что кто-то из наших постоянных авторов отказался от сотрудничества. Вы понимаете, о чем я? У нас есть определенные договоренности, для нас уже сочиняют новые вещи известные литераторы, и потом — роман требует много места, а для нас печатать большую вещь новичка — серьезный риск. У повести или рассказа куда больше шансов. Я не говорю, чтобы вы отказывались от романа или каким-то образом ограничивали себя, но вы должны представлять себе перспективы. Если ваша повесть будет готова — ну, допустим, к марту, мы с удовольствием напечатаем ее в одном из летних номеров.