Александр Арсаньев - Буря в Па-де-Кале

– Чертовщина какая-то, – отозвался я. – Неужели он все-таки успел переправить письмо по назначению?!

– Похоже на то, – отозвался японец.

– Отвезите меня домой, – умоляюще прошептала Елизавета Артемьевна. Ее лицо было мокрым от слез.

– Вам очень больно? – посочувствовал я.

– Если бы вы только знали, как больно!

Я взял ее на руки и понес прочь из этого мрачного дома.

Каково было удивление Миры, когда она увидела, как мы с Кинрю внесли в гостиную какую-то незнакомую женщину.

– Что это значит?! – всполошилась моя индианка. На какую-то долю секунды Мире показалось, что княгиня мертва. – Кто это? – осведомилась она. – Что происходит?

– Она ранена, и ей срочно нужно оказать какую-то помощь! Княгиня к утру должна сама вернуться домой, – отозвался я. – На тебя вся надежда!

– Да она же в почти бессознательном состоянии! – всплеснула руками моя индианка.

Я поведал Мире все печальные обстоятельства. Она внимательно выслушала меня и отправилась в свою комнату демонов за могущественными талисманами, травами для отвара и книгами с древними заклинаниями. Розовое кружево ее нового французского пеньюара облаком исчезло за деревянной дверью.

Через некоторое время Елизавета Артемьевна снова пришла в себя.

– Это какой-то ужасный сон! Кошмар! – проговорила она, отпивая из серебряной чаши и опасливо поглядывая на индианку, которая ей ее поднесла. – Я никогда бы не подумала, что Алексис способен… – Ее речь прерывалась рыданиями. – Нет, я знала, что он не любил Ольгу, я пыталась ее отговорить от поездки, но мне до последнего не хотелось верить в то, что он послужил причиной случившейся с ней трагедии!

– Вы провожали ее на корабль! Не так ли? – произнес я в ответ.

– Да, Яков Андреевич, я вам уже говорила, – устало отозвалась больная.

Тем временем Мира отправилась за своими платьями, чтобы подобрать что-нибудь более или менее подходящее для княгини.

– Она вам рассказывала что-нибудь о письме? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Нет, – Елизавета Артемьевна в ответ отрицательно покачала головой. – Она только намекала, что в Кале у нее какая-то важная миссия! Она всегда говорила об этом таким интригующим тоном… А что за письмо вы имеете в виду? – Неожиданно оживилась Данилина.

– Это не имеет никакого значения, – улыбнулся я, – если вам о нем ничего неизвестно!

– Я действительно ничего не знаю, – развела руками княгиня. – Поверьте! Рада бы вам помочь, да нечем! Я ведь перед вами в неоплатном долгу, – вздохнула она. – Теперь, если что… Смело обращайтесь ко мне!

Мира принесла свои платья и разложила их на диване. Она выбрала три самых лучших. Одно из лионского шелка, лиф которого был украшен камелиями; другое – атласное, темно-синее, расшитое голубыми сапфирами и затканное серебром; третье – из лилового бархата, к которому прилагалась нежно-розовая кружевная мантилья. Еще индианка принесла несколько тонких кашмирских шалей.

Елизавета Артемьевна выбрала бархатное платье с мантильей. Индианка за ширмой помогла ей в него облачиться. Однако мантилью решено было все же оставить Мире. Княгиню она искусно задрапировала в кашмирскую шаль из стеганого шелка, которая должна была скрыть от посторонних глаз ее пропитавшуюся кровью повязку.

Я с ужасом думал о том, что, должно быть, Лиза испытывает. Какую душевную муку, наверное, переживает она… Я полагал, что эта мука не идет ни в какое сравнение с болью физической.

Потом Мира отдала княгине свой светлый бархатный плащ с капюшоном.

– Я не знаю, как и благодарить вас, – растроганно проговорила Елизавета Артемьевна.

– Не стоит благодарности, – ответила Мира. Она протянула княгине на прощание мешочек с душистыми травами. – Заваривайте их почаще, – сказал она, – и вам станет легче! Они успокаивают боль и останавливают кровотечение! Но все же я посоветовала бы вам обратиться к какому-нибудь доктору…

– Об этом не может быть и речи! – наотрез оказалась княгиня. – Я заклинаю вас об одном, – взмолилась она. – Никто не должен знать о том, что случилось сегодня ночью!

– Тогда, если вам станет хуже, обязательно пошлите за мной! – сказала Мира.

– Я так и сделаю, – пообещала Данилина на прощание. Потом мой Кинрю увел ее, чтобы отвезти домой. А я вынужден был мысленно с прискорбием констатировать, что все мои поиски императорского письма так и остались безрезультатными. Требовалось срочно искать выход из сложившейся ситуации!